Игра не по правилам
"Край" Алексея Учителя
За какие-то десять лет маленькие российские солдаты конъюнктуры превратили военное кино в конструктор "Сделай сам": фильмы собираются из готовых деталей. С притворным смирением и тайной иронией режиссер Алексей Учитель — с помощью сценариста Александра Гоноровского — превратил свой "Край" в парад этих узнаваемых деталей.
В центре истории — Игнат (Владимир Машков), брутальный мужик в линялой гимнастерке, вернувшийся с фронта. Судьба заносит этого бывшего и, конечно же, контуженого танкиста на сибирский полустанок, населенный репрессированными — определенными на вольное поселение и работу на железной дороге "пособниками оккупантов". На острове, отрезанном от большой земли рухнувшим мостом, он находит бежавшую от чекистов немку Эльзу (Аньорка Штрехель): ну да, русско-немецкое примирение — непременный элемент сценарного конструктора. Александр Баширов играет, разумеется, придурка — алкаша Вовку, лицо малой северной национальности. Зычный Сергей Гармаш — чекиста Фишмана, приездом которого пугает поселенцев однорукий начальник Колыванов (Алексей Горбунов): вот, дескать, приедет Фишман и всех расстреляет.
Все так, да не так. То, что жуткий Фишман окажется не столько человеком, сколько паровозом,— не главный из сюрпризов фильма. Главный заключается в том, что Алексей Учитель собрал пазл не по правилам. Дежавю — ложное. Поэтику фильма задает не барачный антураж, а само его название.
Край — он и есть край. Не реальное, а мифопоэтическое пространство. Хотя бы потому, что дальше края не сошлют, и потому бушует здесь анархистская вольница, а настоящий хозяин этих мест — не человек, пусть даже и майор карательных органов, а медведь. Не тот, что — по поговорке — прокурор в тайге, а настоящий зверь, своего рода тотем племен дикого Востока. Да и паровозы в фильме — не столько механизмы, сколько ревущие звери, соревнующиеся друг с другом в скорости. И Вовка — не спившийся солдатик внутренних войск, а местный леший, колдун, примитивным волшебством, неотличимым от воровства, добывающий все то, что Игнат, привычно двинув собеседнику в зубы, потребует: хоть листовое железо, хоть дамские туфельки, хоть цельный паровоз.
Проще говоря, жанр "Края" — магический реализм на основе исторического материала, казалось бы, ни к какой магии не располагающего. Можно сказать и иначе: "Край" — сказка. Только в сказке контуженый машинист и девочка-зверек могут вдвоем чуть ли не за день не только оживить умерший на острове паровоз, но еще и восстановить мост — аккурат на такое время, которое требуется, чтобы перескочить на этом паровозе порожистую реку. На пользу сказочному подвигу идет, как ни парадоксально, то, что изначально Алексей Учитель — документалист. Для него важна материальная фактура: мускульное напряжение, излом бревен, муть самогона.
Сказочная природа фильма снимает не только любые вопросы по поводу исторической достоверности деталей, но и лишает сюжет, косвенно связанный с темой репрессий, какой-либо публицистической спекулятивности. От нее спасает, что внове для Алексея Учителя, черноватый юмор. И рад бы товарищ Колыванов написать на Игната донос лично товарищу Сталину, да вот правую руку на войне оставил, а левой писать не научился. И самого товарища Сталина почти жалко, когда на его гипсовый бюст льет вода с потолка: железо с крыши Вовка слямзил, и управы на него на краю света не сыскать, и кажется, что бюстик плачет от беспомощности.
Сказка сказкой, но, с другой стороны, "Край" еще и мелодрама, с затейливым любовным четырехугольником. К счастью, и здесь режиссера выручает прошлое документалиста, уместно приправленное иронией. В картине нет никаких тебе скупых мужских слез, которые в стандартной мелодраме пролил бы, обнажая свою мозолистую, но нежную душу Игнат: как был брутальным самцом, так и остался. Никаких тебе надрывных бабьих истерик: ну, подрали героини друг друга за волосы в банной сцене, стилизованной под картины Зинаиды Серебряковой, и разошлись. Никаких, слава тебе господи, иконок и молитв, без которых не обходится ни один фильм об искренне атеистической эпохе. Если кого и убьют, то не для того, чтобы разжалобить зрителей, а повинуясь логике сценария. В общем, у Алексея Учителя получился какой-то непривычный для нынешнего российского кинематографа фильм. Фильм с краю.