"Масштаб и глубина реформ российских вооруженных сил впечатляют"

Министр обороны России Анатолий Сердюков прибыл с визитом в США, в ходе которого сегодня он проведет переговоры со своим американским коллегой Робертом Гейтсом. О том, как перезагрузка скажется на российско-американском военном сотрудничестве, накануне встречи РОБЕРТ ГЕЙТС рассказал в интервью корреспонденту агентства "Интерфакс" в Вашингтоне ПЕТРУ ЧЕРЕМУШКИНУ — специально для "Ъ".

— В чем вы видите важность нынешнего визита министра обороны России в Вашингтон и какие двусторонние документы вы планируете подписать?

— Я внимательно наблюдаю за реформаторскими усилиями министра Сердюкова. Меня впечатляет то, что масштаб и глубина проводимых им реформ совпадают с тем, что я пытаюсь делать в США. Речь о том, что в ближайшие годы нас не ждут значительные увеличения в бюджетном финансировании. Поэтому нам приходится решать, как лучше использовать имеющиеся ресурсы.

Знаю, что у российского министра есть интерес к тому, как проводить набор высокопрофессиональных солдат и как их сохранять в вооруженных силах, как осуществлять управление вооруженными силами, чтобы укреплять национальную безопасность. Это особенно сложно перед лицом экономических вызовов, стоящих перед каждой из наших стран.

Мы подпишем два документа. Один — это меморандум о взаимопонимании, который обновит предыдущее соглашение, подписанное в 1993 году. Это своего рода зонтик, определяющий, каким образом мы можем сотрудничать. Другой документ касается рабочей группы по военному сотрудничеству в рамках двусторонней президентской комиссии Обама--Медведев. Это будет более конкретный документ с точки зрения специфических областей, где мы можем расширить сотрудничество.

— В течение многих лет США и Россия оставались противниками. Рассматриваете ли вы Россию как угрозу своей национальной безопасности? Вызывают ли у вас обеспокоенность российские планы создания новых баллистических ракет?

— Нет. Я не рассматриваю Россию как угрозу. Мы партнеры в одних областях и соперники в других. Но в важных вопросах мы сотрудничаем. Например, в противодействии терроризму, в решении иранской ядерной проблемы, в борьбе с пиратством. С точки зрения модернизации наших (ракетно-ядерных.— "Ъ") программ большим достижением является новый договор СНВ. Равно как и соглашения, которые предшествовали ему. Они закладывают правила игры, которые обеспечивают транспарентность и предсказуемость. Программы модернизации (ракет.— "Ъ"), действующие в рамках нового договора СНВ, абсолютно нормальны. Мы будем проводить свою собственную модернизацию.

— Можете ли вы указать сферы потенциального сотрудничества с Россией в военной области? Видите ли вы возможность проведения совместных военных учений?

— Мы уже проводили ряд учений. И мы только что завершили очень важные совместные учения по освобождению угнанного самолета. Наши военно-воздушные силы сотрудничали в этом вопросе. У нас уже существует хорошее сотрудничество с Россией по снабжению американских войск в Афганистане.

В области противодействия наркотрафику из Афганистана между нами может быть налажено более активное сотрудничество.

— Каков вклад России в функционирование северного транспортного пути в Афганистан?

— Мы переправили по этому маршруту в Афганистан порядка 20 тыс. контейнеров, большинство которых прошли через Россию. Это большая помощь для нас. Это было также выгодно России, поскольку речь идет о коммерческих контрактах.

Мы, конечно, заинтересованы в покупке вертолетов Ми-17 российского производства. Эти вертолеты хорошо подходят для афганских условий, афганцы знакомы с ними. Но, честно говоря, мы столкнулись с некоторым сопротивлением внутри США. Производители американских вертолетов недоумевают, почему мы хотим закупить российские вертолеты.

— Вы упомянули новый договор СНВ. Как вы оцениваете возможности его ратификации? Думаете ли вы, что Россия и США могут сделать дальнейшие шаги по сокращению ядерных потенциалов?

— Сенатский комитет по международным делам будет голосовать по этому договору на этой неделе. В отношении ратификации могу сказать, что продолжается диалог между администрацией и членами сената. Я начал заниматься вопросами разоружения с Россией, с Советским Союзом, почти 40 лет назад — в 1971 году. И каждый договор, который мы подписывали, утверждался двухпартийным большинством.

— Не ожидаете ли вы, что договор может стать жертвой политической борьбы в сенате?

— Если такое случится, это будет очень огорчительно.

— В своем письме главе комитета сената по международным делам Джону Керри от 30 июля вы отметили, что, если Россия начнет нарушать положения договора СНВ, США приведут свои подлодки и бомбардировщики с ядерными ракетами в состояние повышенной боевой готовности и оснастят их дополнительными боеголовками...

— Прежде всего это был ответ на вопрос сенатора Керри о том, что мы будем делать, если уличим Россию в несоблюдении договора. Если это произойдет, то, естественно, будет иметь очень серьезные политические последствия. Если Россия выйдет из договора, наши действия будут зависеть от того, какие причины ее к этому подвигли и какие действия она будет предпринимать. Но я не говорил, что мы автоматически повысим уровень нашей боеготовности.

— Видите ли вы возможность совместной с Россией работы над созданием системы ПРО и какие возможности России представляют в этом плане интерес для США? Может ли идти речь об использовании Габалинской РЛС?

— Радар в Габале представляет для нас большой интерес. Мы также говорили о возможности создания в Москве центра по обмену данных о ракетных пусках, куда бы стекалась вся информация на этот счет.

— Какова ваша оценка ядерного потенциала Ирана? Насколько Тегеран продвинулся в создании ядерного оружия?

— Иранцы настроены очень решительно. Хотя принято несколько резолюций СБ ООН, осуждающих их усилия, они продолжают двигаться в этом направлении. Мы всегда говорили, что готовы согласиться с мирной ядерной программой Ирана, и поддержали предложение, касающееся Тегеранского исследовательского реактора, а также идею вывоза обогащенного урана из Ирана в Россию и создания в России для этого своего рода банка для хранения. У нас нет никаких возражений, если это будет организовано поддающимися проверке средствами. Мы по-прежнему полагаем, что путь нажима как дипломатическими, так и экономическими санкциями все еще может убедить иранцев покончить с попытками обзавестись ядерным оружием.

— Есть ли возможность нанесения военного удара по Ирану, если он не прекратит свою ядерную программу?

— Военный вариант должен рассматриваться как самый крайний случай. Следует понимать, что война несет страшную непредсказуемость и неопределенность.

— США снабжают оружием Грузию, и это является предметом большой обеспокоенности для России. Продолжат ли США поставлять оружие в эту страну?

— Каждая суверенная страна имеет право обеспечивать свою оборону. Мы были достаточно осторожны в том, что мы поставляем Грузии. Мы также заинтересованы предоставлять Грузии средства, которыми они могут помочь нам в Афганистане.

Полный текст интервью читайте на сайте www.kommersant.ru.