Михаил Краснов попал в Кремль за несколько месяцев до референдума, на котором была принята новая Конституция России. На его глазах дописывались ее последние строчки. Как это происходило, бывший помощник президента рассказывает корреспонденту "Ъ" Максиму Жукову.
— Говорят, что автором идеи принять Конституцию на всенародном референдуме был не Ельцин, а посол России во Франции Юрий Рыжов. Это так?
— Да. Насколько я знаю, Рыжов общался тогда с руководителем администрации Сергеем Филатовым.
— Долго ли пришлось уговаривать президента на референдум?
— Уговаривать Ельцина не надо было. Это время, осень 1993 года, было очень динамичным.
— Основная работа проводилась без Ельцина?
— То, что президент не вносил существенных правок, это понятно. Но перед подписанием проекта, который выносился на референдум, мы просматривали текст, нашли какие-то "блохи", поправили, и тут же Юрий Батурин (тогда помощник президента.— "Ъ") доложил президенту. Ельцин сам это читал и исправлял своей рукой. И вообще, Филатов и Батурин постоянно докладывали президенту о работе над Конституцией. В последние дни Филатов устраивал в Кремле чуть ли не каждый день, так сказать, малое конституционное совещание.
— Ельцин в Конституции 1993 года сделал красивый жест — отказался называться главой исполнительной власти...
— Это был правильный ход. Его смысл состоял в том, что президент должен быть поднят над всеми иными ветвями власти. Президент не должен заниматься текучкой. Во всяком случае, что касается экономической жизни. Он должен быть политическим верховным арбитром. Если бы Ельцин стал главой исполнительной власти, он сравнялся бы с другими.
— И все остальное в Конституции правильно?
— На самом деле Конституция такая вещь, что ее можно использовать по-разному. Многие моменты только сейчас стали очевидны: либо сформулировано недостаточно четко, либо что-то пропущено. Это нормально: многое выявляется только тогда, когда Конституция реально работает. Но в отличие от всех предыдущих это была и есть действительно работающая Конституция. Нормы, например, взаимодействия с парламентом и регионами работают.
— Сейчас также выяснилось, что непонятно, как по Конституции отрешить президента от должности...
— То, что есть сейчас в статьях об импичменте, это не упущение. Это реакция на политическую ситуацию, на предшествующую Конституцию. Представьте себе: упрощенная конструкция импичмента давно позволила бы парламенту его провести в жизнь. К чему бы это привело? Импичмент как конституционная норма должен быть. Но эта процедура должна быть предусмотрена только для человека, которой оказался "на троне" с корыстными намерениями. А если политика президента не нравится кому-то, пусть большинству, это еще не повод для импичмента.
— Так надо менять Конституцию или нет?
— Сегодня просоветские силы осуществляют массированный напор для того, чтобы взять реванш. Левые хотят вернуть советскую конструкцию власти. Те же, кто выступает за поправки к Конституции не для восстановления советской власти (я в их числе), имеют в виду уточнение роли президента.
Когда нет нормальных политических традиций, когда нет demosa, демократия невозможна. Мало иметь просто граждан, просто население. Нормальное гражданское общество должно иметь такое мышление, которое заставляет власть действовать в определенном ключе. Пока этого нет, надо максимально регулировать роль верховного правителя, потому что политические обычаи не сковывают президента. Нужна президентская республика, где президент равно удаляется от всех ветвей власти. Но опасны базовые изменения: частная собственность, сохранение целостности России и т. д.
— Речь идет о задачах для Бориса Ельцина?
— Нет, о будущем президенте. Даже если процесс начнется сегодня, то закончится он как раз к истечению полномочий Ельцина. Следующий президент должен быть в более четких конституционных рамках. У нас страна цезаристская. На главу государства мы смотрим как на царя. Но президент должен становиться в меньшей степени царем.