Премьера театр
Театр имени Вахтангова показал первую премьеру нового сезона — редко ставящуюся у нас "Мера за меру" Шекспира в постановке Юрия Бутусова. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Некогда петербургский, а теперь уже совсем московский режиссер Юрий Бутусов уже отличился в столице несколькими заметными шекспировскими спектаклями. Кому-то спектакли нравились больше, кому-то меньше, но были из этой шекспировской серии господина Бутусова выводы и очевидные: во-первых, режиссеру интересно вступать в диалог с традицией истолкования Шекспира, поэтому он берет самые знаменитые названия, и во-вторых, что стиль режиссера, склонного к парадоксальным ходам и к броскости сценических решений, на Шекспире оттачивается и интересно развивается.
Придя в Театр имени Вахтангова, Юрий Бутусов все сделал по-другому. Во-первых, взял пьесу, крайне редко ставящуюся на сцене: "Мера за меру" принадлежит к числу так называемых "мрачных комедий" и даже на фоне других пьес Шекспира, сюжеты которого не отличаются ясностью, кажется весьма запутанной. Властитель вымышленной Вены передает на время бразды правления своему наместнику Анджело, который решает карать порок,— и жертвой строгого правителя должен пасть молодой дворянин Клавдио. Сестра осужденного Изабелла приходит к Анджело, который, внезапно воспылав к ней страстью, требует у девушки отдаться ему за спасение брата. За этим следует череда страданий, сомнений, подмен, переодеваний, неожиданных открытий, в конце концов герой спасен, оказавшийся развратником наместник наказан, а зритель должен размышлять о законе и произволе, пороке и добродетели, цене девичьей чести и слепоте страстей, овладевающих людьми.
Выбор Юрием Бутусовым материала, однако, оказался менее удивителен, нежели метаморфоза, случившаяся с его режиссерским почерком. Вряд ли приглашенный режиссер решил просто сделать приятное художественному руководителю. Но и предположить, что работы Римаса Туминаса, по общему признанию "поднявшего" за последние два сезона Театр имени Вахтангова, так сильно зарядили атмосферу этой сцены, что приглашенные режиссеры попадают в зависимость от стиля худрука,— такое предположить тоже было бы странно. Однако факт налицо: самые запоминающиеся сцены спектакля сделаны Юрием Бутусовым "под Туминаса". Ну, или "под Някрошюса". Когда Изабелла укладывает склоненную голову в руки Анджело, когда ее спутники дуют на нее, чтобы искусственным "ветром" девушку отнесло поближе к злодею, когда полотеры большими швабрами-скребками трут сцену, а потом выставляют орудия уборки на авансцену, когда почти пустую сцену (художник Александр Орлов ограничился свисающими светильниками и черными столами со стульями) прорезают лучи света и за ними бегут герои, наконец, когда звучит музыка Фаустаса Латенаса,— кажется, что все это ты уже мог когда-то видеть у знаменитых литовских мастеров.
В сущности, ни Туминасу, ни Някрошюсу подражать не зазорно. Досадно лишь, что пока выглядят эти приемы у Юрия Бутусова нарочито, неестественно и что возникают они лишь как единичные акценты — в самом же спектакле слишком много случайного, непродуманного, неинтересного. Попросту говоря, долго, слишком долго остается непонятным, зачем режиссер Бутусов взялся за шекспировскую пьесу. Страдания Изабеллы, выбирающей между честью и желанием помочь брату, его вроде бы не слишком интересуют — очень способная Евгения Крегжде сама "выбирается" из роли. Забавно придуманы и неплохо исполнены второстепенные персонажи (арестант Бернардин — Виктор Добронравов, палач — Леонид Бичевин, сводник — Евгений Косырев), но не ради же столь скромных театральных удовольствий затевалось это дело.
Конечно, не ради них. А ради двух главных героев — герцога Виченцо и наместника Анджело. Обе роли, вычеркнув эпизоды, где эти персонажи встречаются друг с другом, режиссер отдал одному актеру, талантливому Сергею Епишеву. Задача у него очень сложная, тем более что в середине пьесы герцог еще и переодевается монахом, чтобы, оставаясь неузнанным, проследить, что творится в его отсутствие. Но режиссеру важнее не подробности двойной роли, а концептуальный вывод. В финале вернувшийся на престол герцог оказывается (к удивлению Шекспира) точно таким же распутником, как и его наместник,— сцену вновь, как и в начале, забрасывают пустыми пластиковыми бутылками, а Изабелла опять вынуждена сложиться калачиком на столе, прячась от Виченцо так же, как пряталась от Анджело. То есть спектакль после десяти вечера обретает политическую остроту: властители на самом деле оказываются правящим тандемом. Разница между лидером и местоблюстителем призрачна, в тюрьму — под благовидным предлогом — могут бросить любого, а честь ничего не стоит. Неужели перед началом спектакля этого кто-то не знал?