Каждый день венецианский экран обрушивает на публику множество премьерных фильмов, которых не видел на родине даже ни один киножурналист: за этим тщательно следит директор фестиваля Марко Мюллер. Главными темами стали голод, каннибализм, убийства, главным стилем — некрореализм. Из тронутой тленом Венеции — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Некрореализмом вообще называют течение питерского андеграунда, придумавшего в свое время игру со "жмуриками". В Венеции термин сгодился бы в применении к каждому второму фильму. Post mortem — гиньоль, поставленный чилийским режиссером Пабло Ларрейном. Он обратил на себя внимание еще пару лет назад картиной "Тони Манеро", герой которой, жалкий неудачник, мечтал выиграть конкурс имитаторов Джона Траволты. Дело происходило в середине 1970-х годов, когда в Чили свирепствовала хунта, а на экранах мира шумела "Лихорадка субботним вечером". Тему конформизма частного "маленького человека", обеспечившего поддержку военного путча, Ларрейн продолжает в новой картине. Тот же актер Альфредо Кастро играет писаря морга, который отвечает за регистрацию и описание поступающих трупов, фиксирует результаты аутопсий. В один прекрасный день (это был день переворота) сюда завозят горы мертвых тел и отдельно, с особыми почестями, описывают труп "важного человека" — Сальвадора Альенде. На этом историческом фоне разыгрывается макабрический роман героя с танцовщицей кабаре. Кислотный характер изображения как нельзя более подходит к описанию ситуации и эпохи.
В еще более экспрессивном ключе рассказал о цивилизованном варварстве нашего времени ветеран Ежи Сколимовский, не без сарказма назвавший свою картину "Необходимое убийство". Это почти бессловесная одиссея афганца Мухаммеда, по недоразумению захваченного доблестными американскими защитниками демократии и вывезенного в Польшу, где он сбегает от конвоя и блуждает в местных лесах. Выросший в раскаленных песках, он оказывается на 30-градусном морозе, его преследуют голод, свора собак и призраки минаретов. Героя играет Винсент Галло, заслуживший приз за лучшую роль хотя бы своими физическими страданиями. Второе его выступление в венецианском конкурсе — фильм "Обещания, писанные по воде", который он поставил как режиссер,— оказалось не столь удачным. Однако его тема — контакт со смертью и ее связь с эротикой, заданная еще российской картиной "Овсянки",— стала ключевой для фестиваля (вспомнить хотя бы показанный в первые дни фестиваля "Норвежский лес" Тран Ань Хуна). Тут впору говорить о поэтическом некрореализме, а итальянская пресса по этому поводу пишет о "танатологическом кино" и даже об эстетике "этнопорно".
Если герой "Овсянок" вез, чтобы предать ритуальному сожжению, тело любимой женщины, в китайском "Котловане" — игровом дебюте известного документалиста Вонг Бина — жена, приехавшая в трудовой лагерь, вынуждена вырывать тело мужа из горы трупов "идеологических врагов". Так строили социализм и закладывали фундамент нынешнего великого Китая полвека назад: видимо, это тоже были "необходимые убийства". Картина снималась на основе документальных свидетельств в пустыне Гоби с большим риском и втайне от пекинских властей. Ее протокольный стиль достигает почти платоновской мощи в бессловесных сценах, а сам фильм становится суровым обвинением некрофильскому коммунистическому режиму.
"Котлован" показали в качестве "фильма-сюрприза" в 8.30 утра, вызвав у не успевших позавтракать журналистов бурную физиологическую реакцию. Эпизоды с поеданием супа, сваренного из крысы, и остатков пищи из блевотины товарища — новое слово в некрореализме. Голод, доводящий до каннибальских эксцессов, вошел и в сюжеты других фильмов фестиваля. В американском фильме "Короткий путь Мика" режиссера Келли Рейхардт — кажется, первом "женском вестерне" — жертвами голода оказываются переселенцы, герои фронтира.
Единственным фильмом, где смерть не выглядела ни страшно, ни отвратительно, а весело и даже восхитительно, был костюмный экшен "Детектив Ди и тайна призрачного пламени". Китайский классик Цуй Харк выстроил гигантскую декорацию буддийской пагоды и разыграл историю интриг эпохи династии Танг. Несколько функционеров императорского двора на глазах у всех самовоспламеняются и превращаются в горстки пепла. Загадку расследует выпущенный для этой цели из тюрьмы детектив, известный тем, что он не боится подрывать основы единовластия императрицы. Если этой картине с сумасшедшими спецэффектами, по мастерству, фантазийности, легкости способной соревноваться с "Гарри Поттером" и "Аватаром", достанется "Золотой лев", никто даже не пикнет. Хотя скорее всего Квентин Тарантино проявит гражданскую позицию и наградит что-нибудь более серьезное и мрачное. И тоже, вполне вероятно, китайское.