Биеннале архитектура
Жюри архитектурной биеннале в Венеции присудило "Золотых львов". Премия за лучший павильон досталась королевству Бахрейн, премия за лучший проект — японцу Дзунье Исигами. О победителях и политике жюри — ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.
Дзунья Исигами создал самую маленькую инсталляцию в венецианском Арсенале. Выставка там расположена в больших арочных залах, и в этом году в каждом подчеркивали, какие это большие и красивые пространства. Кто-то пускал дым, кто-то свет, кто-то звук. А Дзунья натянул там пластмассовые проволочки, почти совсем незаметные. Они тянулись в разных направлениях, некоторые изгибались. Поскольку их плохо видно, то в день превью люди пошли прямо по ним, думая, что это мусор, и все поломали. Два дня перед инсталляцией висела надпись "Извините, моя работа сломалась", а сам лауреат сидел и починял проволочки. Починил и получил "Золотого льва".
Павильон Бахрейна в Арсенале представляет собой три деревянных сарая-помоста, сколоченных из старых досок. На полу лежат старые подушки, пол обит ковриком. Если кто когда-нибудь был в Египте на экскурсии к бедуинам в пустыню, то там точно такие же штуки, обычно там пьют кофе, еще можно покурить кальян. Здесь же стоят маленькие телевизоры, на которых представлен проект освоения водных территорий Бахрейна, немудрящий и относительно сомнительный с точки зрения перспектив реализации. Если Бахрейн долго шел к этой победе, то как вещь в себе — это его первое участие в биеннале. Вчитываться в пояснения жюри можно долго — оно краткое и заключается в том, что жюри было впечатлено водной градостроительной программой Бахрейна. Почему они впечатлились именно этой водно-градостроительной программой, совсем неясно: на биеннале был павильон Австралии с потрясающей 3D-презентацией, и все это была сплошная водно-градостроительная программа развития Сиднея — народ там толпился с утра до ночи. Правда, в ней были черты несколько излишне раскованного футуризма — в океане строились своего рода коралловые атоллы, минимальной ячейкой которых оказывалась жилая единица. У Бахрейна все попроще. Но если жюри интересовалось реальным градостроительством, то на биеннале, безусловно, лидировал павильон Франции, комиссаром которого выступил знакомый нам Доминик Перро, представивший действительно серьезно проработанную программу реконструкции мегаполисов — Парижа, Марселя, Лиона и Бордо. И там тоже без конца толпились люди — это был один из самых заметных павильонов. Но и это жюри не впечатлило. А в Бахрейне совсем никого не было. Он и победил.
Некоторые считают, что все дело в подкупе жюри, а некоторые — что в политическом расчете. О подкупе, на мой взгляд, говорить смешно, не такие люди там собрались, чтобы деньги брать, но и политический расчет мне тоже кажется маловероятным. Конечно, венецианская биеннале страшно политизирована, потому что выставляются там не отдельные архитекторы, а страны, и сразу возникает национально-политический фактор. Но в жюри входили, например, Беатрис Коломина, Франческо даль Ко, Джозеф Грима, Арата Исодзаки, Мориц Кюнг — все страшно известные критики, главные редакторы известных журналов, профессора главных архитектурных факультетов, именитейшие архитекторы. И я плохо себе представляю, что к ним приходит, скажем, чиновник итальянского МИДа или даже клерк из ЦРУ и говорит: "Господа, геополитическая ситуация складывается так, что первую премию должно получить какое-нибудь арабское мусульманское государство с островным местоположением и программой освоения побережья". Просто потому, что, если бы к нашим таким же пришел чиновник из ФСБ и высказался в пользу, скажем, Карачаево-Черкесии, это никак бы не помогло карачаевским мастерам получить премию, а пожалуй, и помешало.
Так что я считаю, что это большая победа современного искусства. Современное искусство так и устроено, что его не все понимают. Даже, можно сказать, понимают немногие, а те, которые понимают, как раз и составляют разные жюри, становятся профессорами и главными редакторами специальных журналов. Считается, что они оценивают художников бесстрастно и непредвзято, но мне кажется, что о полной бесстрастности речи быть не может, какая-то увлеченность тут присутствует, потому что ведь иначе они бы этим не занимались. Какая-то возникает увлеченность, обмен идеями. И если современные художники, а теперь и архитекторы — да вот хоть Дзунью возьмите — делают инсталляции, которые незнамо про что, то не логично ли предположить, что и жюри, которое постоянно с этим сталкивается, тоже как-то этим проникается и начинает принимать решения, которые никто не понимает. Совсем необъяснимые, никак не мотивированные, абсурдные просто, дурь какая-то. И в этом-то как раз самый их смысл и заключается, что они непонятны, как произведения современного искусства. То есть смысловые практики современного искусства распространились на тех, кто его оценивает, и потому-то я и считаю, что перед нами большая его победа.
И кстати, и реакция на эти решения такая же, как на произведения. Получается группа маргиналов, которые шумно возмущаются, еще основная масса, которая тоже не понимает, но толерантно не возмущается этим, а есть самые хитрые, которые делают вид, что им все ясно. А если их спрашиваешь, почему, собственно, Бахрейн победил, они так снисходительно на тебя смотрят и говорят: "Ну, старик, Бахрейн — это же очевидно. Нет, ну если ты этого не понимаешь, вообще не знаю, что ты тут делаешь!" Собственно, искусство присутствия в верхних эшелонах художественной тусовки как раз и заключается в том, чтобы делать этот снисходительный вид и исполнять эту снисходительную интонацию возможно более естественным образом.
Но вместе с тем должен сказать, что хотя решения жюри - это, по сути, перформанс, они как-то невероятно удачны.
Отчасти это как чемпионат мира по футболу. Там вначале все даже возмущаются, какой смысл включать в чемпионат команды Кореи или африканские, которые все равно не способны играть с европейскими на равных и вылетают в первом круге. А смысл очевиден. Европу подсаживать на футбол не надо, она и так сидит. А вот если бы удалось втянуть в дело сборную Китая, то рекламная аудитория чемпионата вырастет сразу на миллиард человек. А если не включить, то не вырастет. Это довольно серьезный вопрос для тех, кто продает телетрансляции.
Но футбол, к сожалению, не биеннале, победитель не определяется простым решением судьи, а еще зависит и от игры. Было бы, конечно, гораздо удобнее, чтобы просто собирался совет судей и решал, кто чемпион, но пока к этому прийти не удается. А вот на биеннале уже удалось. Теперь вот победил Бахрейн — и весь арабский Восток взорвался от восторга. И можно не сомневаться, что следующий раз на биеннале будет присутствовать в десять раз больше арабских стран, и шейхи будут арендовать палаццо на Гранд-канале для параллельных программ, споря с русскими и украинцами, и ведущие арабские телеканалы и газеты пошлют своих корреспондентов освещать эту самую биеннале, и все это очень удачно складывается.
Так что прикольщики они, конечно, те еще, и вместо решения жюри у них перформанс, но в итоге все работает как надо. И остается великой тайной, как все-таки они это устроили, что жюри у них совершенно неподкупное и решения принимает прямо некоммерческие-некоммерческие, а в итоге получается весьма прагматичная бизнес-стратегия.