В Калифорнии, где зарождаются все новые социальные тренды, чувствуется, что возврата к жесткой схеме мама — папа — ребенок больше не будет
В Лос-Анджелесе наш пятилетний сын Веня пошел в новую школу, и мы постепенно начали знакомиться с родителями и детьми. Особенно хорошо он играл с белокурым Кристофером, а его папа, смуглый и веселый Патрик, быстро подружился с моим мужем. Маму мы никогда не видели, но подтрунивали над Патриком — дескать, она должна быть очаровательная красотка, если судить по голубым глазам и пшеничным локонам Кристофера.
Однажды муж вернулся с очередной встречи с Патриком и сказал: "Знаешь, лучше ничего не спрашивать про маму. Никакой мамы нет". Я тут же вообразила драму типа фильма "Крамер против Крамера": маму, сбежавшую из дома с новой любовью и оставившую младенца на руках у отца... "Да нет,— отмахнулся муж,— ее и не было никогда, мамы". И рассказал историю, из которой Патрик, в общем, тайны не делал.
Патрику хорошо за пятьдесят. Кристоферу, как и Вене,— пять. Красивый парень всю свою жизнь проработал менеджером высшего звена в звездных отелях, объездил Соединенные Штаты от края и до края, затем обосновался в Лос-Анджелесе, открыл свое дело и в конце концов нажил крупное состояние. Работа занимала всю его жизнь, пара неудачных браков давно забылась. Когда стукнуло 50, Патрик понял: ему не хватает ребенка. "Тогда я решил купить яйцеклетку,— легко рассказывал он моему мужу за бокалом вина.— Понимаешь, Лиза (женщина, с которой он в настоящее время встречается) — хороший человек, но сколько все это продлится, неизвестно, да и лет ей уже сам знаешь... Может и не получиться". Патрик, недолго думая, купил студенческие журналы нескольких крупных калифорнийских университетов и стал выбирать. В разделе Business opportunities там всегда можно найти объявления о донорстве яйцеклеток. Этим обычно подрабатывают именно студентки — среди доноров их добрая половина. Во-первых, возраст подходящий, во-вторых, на учебу не хватает всегда, а в-третьих, будущие отцы с большей охотой купят яйцеклетку у образованной мамы. Ведь так больше гарантии, что у ребенка тоже будут таланты к учебе. По словам Патрика, чем выше образование донора, тем дороже яйцеклетка. "У меня донором была аспирантка с факультета антропологии",— похвастался он. И уточнил: прежде чем использовать ее в качестве донора, агентство провело все возможные тесты — от медицинских до психологических, включая тест на IQ.
Вторым этапом было "взять напрокат живот". Патрик подробно рассказал, как нашел агентство, помогающее выйти на суррогатную мать, как снял ей дом на время вынашивания, оплатил все расходы и медицинские страховки. И по рождении младенца перевел на ее счет крупную сумму денег. Какую — не сказал, но улыбнулся: "И все-таки все это обошлось мне дешевле, чем мой последний "мерседес"!"
Не волнуйтесь, ирония у Патрика напускная. За ней он скрывает безумную, нежную любовь к Кристоферу. Вернее, скрывал. Потому что у истории оказалось трагическое продолжение. Когда мы снова вернулись в школу после летних каникул, то Патрик сначала отменил пару встреч, сославшись на усталость. А вскоре мы узнали от Лизы — он в больнице, с тяжелым случаем раковой опухоли.
Сейчас Патрика уже нет. А я по-другому смотрю на ситуацию с "искусственным" ребенком. Ребенок-то настоящий, бегает по школьному двору вместе с Веней, плачет, когда вспоминает про папу. Воспитывает его Лиза, та самая, с которой "могло и не получиться". Перед смертью Патрик заключил с ней брак и поручил ей опекунство. Кристофер, оказывается, называет ее мамой. Или называл всегда?
Мне казалось, ну что ж, Патрик когда-нибудь сядет рядом с сыном и все объяснит. А ребенок все поймет. Теперь, когда Патрика не стало, положение осложнилось. В одиночку мальчику нелегко будет во всем разобраться. Хорошо еще, если Лиза привяжется к нему и останется с ним. А если нет? Разыскать анонимную биологическую мать Кристофер не сможет. Да и захочет ли она его видеть? Некоторые донорши проходят сеансы по извлечению яйцеклетки по два раза в год... Вряд ли они согласятся встречаться со всеми рожденными из них детьми. Бросать камень в этих женщин и обвинять их в бессердечии и цинизме не стоит. Многие занимаются этим даром или только за покрытие медицинских расходов. В интервью, которыми пестрит американская пресса, они говорят о желании помочь бездетным людям (это может быть и супружеская пара). Альтруизм движет примерно 30 процентами донорш, и еще 40 процентов признаются в том, что желание помочь соседствует с финансовой привлекательностью операции, в результате которой можно получить до 5 тысяч долларов. При этом женщины сами довольно сильно рискуют здоровьем. Ведь каждая подвергается очень сильному гормональному стимулированию, направленному на то, чтобы каждая овуляция приносила не одну, а несколько яйцеклеток. Некоторые врачи считают, что это может привести и к бесплодию. Американское общество репродуктивной медицины издало некие "правила поведения" для доноров и использующих их услуги агентств. Но это всего лишь пожелания, не имеющие силы закона. Там, в частности, говорится, что размер гонорара не должен превышать 10 тысяч долларов, иначе слишком велико искушение превратить собственное тело в источник непрерывного дохода. Другой совет для агентств — не пользоваться услугами девушек моложе 21 года и не разрешать женщинам становиться донорами больше шести раз в жизни. А агентство, нанимающее доноров, может открыть практически любой желающий. А дальше уже дело репутации клиник — выбирать те агентства, которым можно доверять.
Кристофер часто бывает у нас в гостях. Мы знаем про его необычное происхождение, но разве еще существует патриархальная семья, описанная в романах XIX века? (Отдельный вопрос — так ли она была хороша для ребенка?) В Калифорнии, где зарождаются почти все новые социальные тренды, чувствуется, что возврата к жесткой схеме мама — папа — ребенок больше не будет. Многих детей воспитывают гомосексуальные пары обоих полов. Это еще немного удивляет, как раньше удивляли "разноцветные семьи", но, в общем, привыкли. Дети как дети. То же самое — и с детьми от суррогатных матерей, которые воспитываются в семьях, лишенных возможности иметь собственного ребенка. А ведь есть еще и приемные дети со всего мира, их все больше и больше. И дети разведенных, во всех возможных вариантах. Эти часть времени живут у папы, а часть — у мамы. Родители договариваются жить в одном городе до совершеннолетия детей, чтобы ребенок был близок к обоим. В нашей школе таких пар много — они вместе проводят воскресные дни, уже с новыми женами и мужьями, а те — тоже с детьми от первых браков. Для этого есть специальное название — "перекомпонованные семьи". Дети с двумя домами, или с двумя папами, или, как Кристофер, наоборот, только с одним и без мамы? Это новый мир, его уже не повернуть вспять, скоро такой же будет вся планета. Первопроходцам, таким как Кристофер, конечно, будет трудно, на них еще часто будут коситься. Нам остается только помочь им и воспитать "обычных" детей в понимании и открытости. Они — одно поколение, им жить вместе, сколько бы ни было у кого пап и мам.
подпись
Еще в 1994 году американцев волновала проблема вынашивания ребенка мужчиной. Комедия "Джуниор" с Арнольдом Шварценеггером и Денни ДеВито в главных ролях рассказывает об ученом, решившем поставить на себе такой опыт