"Я выбираю сказки, что близки лично мне"

Фестиваль кино

Сегодня начинается Венецианский фестиваль. Французский режиссер КАТРИН БРЕЙЯ фильмом "Спящая красавица" откроет его программу "Горизонты". Этой работой Катрин Брейя продолжает свой эксперимент, начатый недавно "Синей бородой" по заказу телеканала ARTE. С режиссером двух экранных сказок побеседовал АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

— Чем отличается ваш подход к классической сказке?

— Я выбираю те сказки, что ближе лично мне, и среди них не случайно нет ни "Ослиной шкуры", как у Жака Деми, ни "Золушки", в которых слишком много наивного и всегда счастливый конец. В моей "Синей бороде" историю рассказывают друг другу две девочки: мне хотелось передать таинственную привлекательность сюжета о влечении невинной девушки к палачу. Она знает, что он убийца, но ничего не может с собой поделать. Это версия Шарля Перро, она отличается от немецкой версии братьев Гримм, где Синяя Борода — настоящий людоед и все гораздо более сказочно. Во французской версии мы угадываем прототипы героев: это Жиль де Рэ, первый серийный убийца во французской литературе, и его подруга и соратница Жанна д'Арк. Он женится на "деве Франции" и страдает, потому что полюбил ее и не может ни убить ее, ни не убить. Это взрослая вещь, хотя ее и читают шестилетние девочки. И я в детстве ее читала вместе с сестрой.

— А "Спящую красавицу"?

— И она была со мной в детстве, но я хочу радикально изменить многие вещи. Это история постепенно восстающей души — девочки, которая хочет стать взрослой. Для этого она должна преодолеть длительный и беспощадный период неопределенности, который предшествует взрослению. В фильме все иначе, чем в книге: там девушка засыпала шестнадцатилетней и просыпалась такой же. У меня она засыпает в семь лет, а просыпается в шестнадцать. В ее окружении будет видно, как изменилась эпоха. Первые две сцены фильма разыгрываются по-русски: я нашла во Франции русскоязычную девочку.

— Как вы ищете актеров и как с ними работаете?

— Выбираю исполнителей очень тщательно. Пробую по двести человек, пока не почувствую любовь с первого взгляда. Не то что он лучше других, но чувствую, что могу с ним пуститься в плавание. Это — гипнотические связи, какая-то хореография.

— О вас говорят, что вы манипулируете членами съемочной группы.

— Сама не могу до конца понять. На площадке испытываю такое чувство, что у меня есть власть над ними. И они в итоге довольны, хотя и жалуются. Мне кажется, что моя душа в них переселяется. Или наоборот.

— Почему с некоторых пор вы стали делать фильмы, которые можно назвать костюмными?

— Просто раньше для этого не хватало бюджетных денег. Я очень рада, что могу делать такие, как вы сказали, костюмные, или постановочные, фильмы несмотря на перенесенный инсульт. Люблю парики, кружева XVIII века, а в фильме "Старая любовница" с удовольствием работала с турецкими, оттоманскими костюмами.

— Вас вдохновляет также литература?

— Мой любимый писатель — Достоевский. Еще Мариво, автор "Игры любви и случая". Но вообще я больше вдохновляюсь живописью. Часто снимаю сцены в виде неподвижной картины, но актеры в рамках этой картины должны выражать эмоции. Точно так же диалоги у меня часто бывают литературные, но стараюсь, чтобы они звучали живо и современно.

— А кто из кинематографистов вас восхищает?

— Брессон — самый великий режиссер Франции. Сама же я начала снимать благодаря Бергману. Кто еще? Эйзенштейн, Дрейер, Пазолини. Есть великие — и остальные. Из современных великим мастером можно назвать Дэвида Линча. И Китано. Вообще я под большим влиянием японцев — Осимы, Имамуры. И сегодня в азиатском кино много чего происходит.

— В юности вы работали с Феллини как сценаристка и с Бертолуччи как актриса.

— Забыла про Феллини! Но от него очень трудно что-то взять. В фильме "И корабль плывет" он изображал море с помощью пластиковых пакетов для мусора. Это метафора того, что искусство уходит и никому не нужно. Я мало что сделала для этой картины — всего лишь как ученик большого мастера рисовала кусок фрески.