Выставка иконы
В Музее личных коллекций, филиале ГМИИ имени Пушкина, проходит выставка "Синаксис. Искусство Греции XV-XX веков. Иконы на дереве и бумаге", сделанная совместно с афинским Музеем Бенаки и Общественным фондом Александра С. Онассиса. Греческую иконопись из коллекций Эмилиоса Велимезиса, Христоса и Эмилиоса Ф. Маргаритисов и Александроса Гер. Макриса изучала АННА ТОЛСТОВА.
Мудреное слово "синаксис" в названии означает небогослужебное собрание верующих для духовного самосовершенствования, каковое достигалось пением псалмов, чтением Священного Писания и созерцанием икон. В соответствии с именем выставка греческих икон (то есть икон, созданных после гибели Византийской империи) имеет мистико-богословскую программу, туманно и высокопарно изложенную греческими кураторами в каталоге, и выстроена не по хронологическому принципу и не по школам, а как тотальный иконостас. Один зал — образа святых, другой — Богородицы, третий — Иисуса, как три стадии духовного восхождения к Высшей Идее. Впрочем, не вдаваясь в непостижные уму кураторские построения, скажем, что сотрудникам Музея личных коллекций удалось сделать из обширных собраний Эмилиоса Велимезиса, Христоса и Эмилиоса Ф. Маргаритисов и Александроса Гер. Макриса изящную и даже поучительную экспозицию.
В коллекции Эмилиоса Велимезиса, которую вот уже несколько лет подряд возят по миру Музей Бенаки, куда попала лучшая часть велимезисовского собрания, и Фонд Онассиса, встречаются вещи музейного уровня. Например, совсем византийская на вид, писанная по всем канонам палеологовского времени "Одигитрия" середины XV века, возможно видевшая падение Константинополя. Или редкое по иконографии "Торжество православия" (около 1500 года), посвященное историческому событию — победе иконопочитания над иконоборчеством на Константинопольском соборе 843 года. Или изысканные "Вход в Иерусалим" и "Рождество святого Иоанна Крестителя" (обе — начала XVI века). Музейный статус таких памятников лишь подчеркивают несколько греческих икон, взятых на выставку из московских музеев: три из ГМИИ имени Пушкина и одна из Музея древнерусского искусства имени Андрея Рублева, попавшая туда, кстати, от Георгия Костаки. Но едва ли не более интересны иконы не столь образцовые, руки провинциальных мастеров, сделанные на скверных досках — вплоть до сучковатых дверей, как исполненная материнской нежности "Богоматерь Умиление" XVI века. Мимо такого "некондиционного" материала музеи часто проходят, а ведь в нем торжество православия ощущается, пожалуй, еще сильнее. И, возможно, лишь благодаря частным коллекционерам мы может любоваться почти экспрессионистской, будто Наталья Гончарова писала, "Богородицей с Распятием" конца XVII — начала XVIII века.
Большинство икон "Синаксиса" происходит с Крита — места в плане диалога культур абсолютно уникального. С одной стороны, сюда после падения Константинополя стали переселяться иконописцы столичной школы, выступавшие хранителями византийских канонов. С другой — с начала XIII и до середины XVII века остров находился во власти Венеции, а потому критские мастера дают удивительные образцы икон "в латинской манере". Гвоздем выставки греческие кураторы считают "Пьету", где обнаженного Христа поддерживают трепетные куртуазные ангелы и где византийской манеры куда меньше, чем Веронезе: ее приписывают кисти Доменикоса Теотокопулоса, более известного как Эль Греко, и датируют 1566 годом — вскоре богомаз из Кандии и впрямь отправится в Венецию. Но и без этого весьма спорного Эль Греко на выставке кроме совершенно канонических образов, почитать которые не отказался бы и протопоп Аввакум, хватает выдающихся примеров греческого западничества. Скажем, классически ясной композиции "Усекновения главы святого Иоанна Предтечи" второй половины XVII века мог бы позавидовать Никола Пуссен, а головокружительной маньеристической головоломке "Снятия с креста" середины XVIII века — Понтормо. Все это говорит о том, что греческая школа иконописи, точно так же как и русская с середины XVII века, двигалась в сторону Запада, только встала она на этот путь чуть раньше.
Среди поздних греческих вещей есть и напоминающий нашего Боровиковского Николаос Кутузис с "Успением Богородицы" конца XVIII — начала XIX века, и напоминающий "русского Рафаэля" академика Егорова Константинос Фанеллис с рисунком "Евангелист и ангелы" 1840 года, и напоминающие супрематических крестьян Малевича библейские эскизы Стефаноса Алмалиотиса середины XX века. Последней ступенью в эволюции иконописной традиции на выставке оказывается богословский концептуализм аптекаря, поэта и художника Никоса Гавриила Пентзикиса, в начале 1990-х шифровавшего священные тексты в темперах, которые многослойной и многоцветной сделанностью походят на формулы Филонова. Показывать такие работы рядом с традиционными "Вседержителями" и "Спасами Нерукотворными" для греческих кураторов дело вполне естественное — им и в голову не приходит, что кто-то может усмотреть в современном искусстве оскорбление чувств верующих.
Византийские мастера изначально были примером для древнерусских иконописцев, и Греция, у которой все же несколько больше прав, чем у России, претендовать на роль наследницы Византии, может, судя по "Синаксису", преподать нам неплохой урок в том, как обращаться с иконами сегодня. Во-первых, все образа из частных греческих коллекций поддерживаются в состоянии музейной сохранности: бережная научная реставрация, никаких поновлений, утраты честно законсервированы. Это выгодно отличает их от зареставрированных до матрешечного блеска икон из собраний многих новых русских меценатов. Во-вторых, все древние иконы благополучно переданы музеям — в Греции, государственной религией которой является православие, никто не додумался уничтожать свое национальное культурное достояние, раздавая его по церквям и монастырям.