В Русском музее открылась выставка "Гимн труду" — очередной сюжетно-тематической блокбастер, сделанный по старому рецепту, но из вновь актуальных продуктов.
Вершиной соцреализма в живописи считалась сюжетно-тематическая картина. Советское искусствознание вырастило этого гомункулуса методом монтажа в пробирке старорежимного академизма. Дескать, если взять все лучшее от исторического, батального, бытового жанров, портрета и пейзажа, хорошенько перемешать, добавить широты замысла и глубины идейного содержания, то и выйдет "изображение жизни в формах самой жизни". И советские художники, быстро поняв, чего от них хотят, наловчились гнать погонные метры холстов про революцию, Великую Отечественную, социалистическое строительство и борьбу за мир. Русский музей, недалеко ушедший от советского искусствознания, где-то в конце 1990-х сочинил специальный выставочный жанр под стать сюжетно-тематической картине: колоссальную, в 200-300 экспонатов, картин, скульптур, рисунков, гравюр, плакатов, фарфора и мебели, выставку об отвлеченных материях. Про воду, небо, времена года, цветы и сказки — вроде бы ни о чем, интеллектуальных усилий не требуется, зато из запасников извлечены груды свежего, не обкатанного материала.
"Гимн труду" мог бы получиться еще одним проходным и бессмысленным блокбастером, если бы в экспозицию по обыкновению натащили всего подряд — от брюлловской "Итальянки, собирающей виноград" до смолинских "Полярников". Но на этот раз кураторы Русского музея взяли себя в руки и сузили репертуар: две сотни произведений советского искусства 1920-х — 1970-х годов объединены темой индустриализации, которая, оказывается, идеально подходит как для сюжетно-тематической картины, так и для содержательной выставки.
Тут, увы, очень не хватает внятных комментариев, которые прояснили бы некоторые вопросы. Скажем, висят на одной доске почета три ударника: суровый "нововещественный" "Кузнец Петран" Израиля Лизака, трагический "Краснознаменец Жарновский" Казимира Малевича и смазливый, похожий на киноактера "Строитель социализма" Алексея Вольтера. Все — 1932-1934 годов. Хотелось бы знать, кто из живописцев брался петь "гимн труду" добровольно (Лизак?), кто — принудительно (Малевич?), а кто — применительно к подлости (Вольтер?). Но в музее, видимо, сочли, что удачная экспозиция будет говорить сама за себя.
Две сотни произведений советского искусства, объединенные темой индустриализации, не проясняют отношения художников и скульпторов к своему труду
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Выставка и правда хорошо выстроена — на одном дыхании, в ритме, отражающем общественный энтузиазм времени первых пятилеток, который во многом стимулировался таким искусством. Слащавого сталинского китча немного, преобладают соцреалистический авангард 1920-х — начала 1930-х и "суровый стиль" конца 1950-х — начала 1960-х, когда интерес к проблеме индустриализации был самый искренний. Все начинается с залов пресловутых сюжетно-тематических картин, и здесь действительно понимаешь, что монтажный принцип в производственной теме замечательно работает у мастеров "Круга художников" и ОСТа. Что "Стахановцы" Вячеслава Пакулина передают эстафету "Текстильщицам" Александра Дейнеки, чтобы лицом новой эпохи предстали "Метростроевка со сверлом" Александра Самохвалова и "Шахтер" Петра Осолодкова. Затем идет зал прикладного искусства с индустриальными мотивами: сверла вместо розочек на блюдцах, ситчик в шестеренку и шахматы "Индустрия и сельское хозяйство" с ладьями в виде силосных башен и конями в виде гусениц трактора. Дальше — портреты передовиков и индустриальный пейзаж: промышленность, преображающая человека и природу, делающая из людей мускулистых титанов и украшающая ландшафт портальными кранами и домнами. Целая комната заводских труб, причем Наталья Гончарова с "Фабрикой" 1912 года выглядит предтечей конструктивизма. В конце — плакаты: "Механизируем Донбасс", "Дадим советскому транспорту мощные паровозы", "Индустриализация — путь к социализму". И роскошные фотомонтажи Густава Клуциса в качестве точки.
Это, конечно, открытый финал. Тут можно вспомнить, что Клуциса расстреляли, а воспетые им стройки социализма были стройками на костях заключенных. Что сейчас все эти шахты и гидроэлектростанции взрываются одна за другой, а заводы и фабрики за ненадобностью приспосабливаются под арт- и бизнес-центры. Но ощущения, что все показанное на выставке — конъюнктура и ничего больше, не возникает. В конце концов, и самый антисоветский русский поэт писал, что труд — это цель бытия и форма.