Генпрокуратура РФ вчера заявила о завершении проверки одного из старейших и, пожалуй, самого известного в России московского СИЗО N 2 "Бутырская тюрьма". Прокуроры фактически признали здание СИЗО аварийным, а его персонал — неквалифицированным и безответственным. В управлении Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) по Москве полагают, что все выявленные надзорным органом проблемы можно решить, были бы деньги. При этом правозащитники убеждены, что Бутырка давно отслужила свой срок и ее пора ломать. Однако проект ФСИН, в соответствии с которым предприниматели получают в свое распоряжение старый изолятор, а сами финансируют строительство нового на окраине Москвы, давно был признан нерентабельным, поскольку снести памятник культуры "Бутырка", охраняемый государством, довольно сложно.
Как сообщила вчера официальный представитель Генпрокуратуры РФ Марина Гриднева, ее ведомство провело проверку в московском СИЗО N 2 "Бутырка". Проверка, как следовало из заявления госпожи Гридневой, носила масштабный характер: прокуроры досконально изучили условия содержания заключенных и подследственных, а завершив работу, пришли к выводу о том, что в это заведение лучше не попадать.
Как следует из заявления Генпрокуратуры, главная проблема Бутырки заключается в ветхости самого здания изолятора. Проверяющие, например, обнаружили, что из-за текущей крыши здания на потолках и стенах многих камер отслоилась штукатурка, появились характерные разводы, а в некоторых жилых помещениях из-за постоянной влажности даже образовалась плесень. При этом в опасности, по мнению прокуроров, находится не только здоровье, но и жизнь заключенных Бутырки: дело в том, что корпуса СИЗО, "вопреки требованиям федерального закона "О пожарной безопасности", не оборудованы системами автоматического оповещения людей, тушения огня и дымоудаления в случае пожара".
Отсутствие нормальных условий содержания арестантов СИЗО N 2, как установили прокуроры, усугубляется переполненностью изолятора: "лимит наполняемости" Бутырки установлен в 2120 мест, в то время как сидеть в ней по нормам может на 60 человек меньше. В момент проверки в СИЗО, как заявила госпожа Гриднева, содержалось менее 2 тыс. человек, однако даже в условиях некомплекта тюремщики не сумели равномерно разместить зэков — почти половина камер оказалась перенаселенной, их обитателям не была обеспечена так называемая установленная законом санитарная норма занимаемой площади в 4 кв. м на арестанта.
Проблемой номер два для Бутырки, по мнению прокуроров, стала квалификация и отношение к своим обязанностям ее сотрудников. Охранники, как заявили проверяющие, не обеспечили "надлежащий режим арестованным и надзор за их поведением". Так, например, они систематически нарушали право зэков на ежедневную прогулку. Их обращения к администрации рассматривались формально или не рассматривались вовсе — про одну из жалоб, например, тюремщики "вспомнили" только через 129 дней после ее подачи.
На травмы, полученные заключенными в результате драк и разборок в камерах, администрация Бутырки тоже не всегда обращала внимание, по крайней мере десяток телесных повреждений у зэков, обнаруженных проверяющими, оказались незарегистрированными в книге учета сообщений о совершенных правонарушениях. Криминогенная ситуация в СИЗО, по мнению проверяющих, усугублялась и тем, что многие из его обитателей хранили у себя запрещенные предметы, а организованные тюремщиками обыски с целью их изъятия проводились на таком низком уровне, что укреплению правопорядка никак не способствовали.
Таким образом, выводы Генпрокуратуры оказались неутешительными как для недавно назначенного начальника СИЗО Сергея Телятникова, так и для руководства ФСИН в целом. Глава федеральной службы Александр Реймер получил из Генпрокуратуры представление, в котором надзорное ведомство потребовало в кратчайшие сроки устранить все перечисленные нарушения.
Официальный представитель главного управления ФСИН по Москве Сергей Цыганков сообщил "Ъ", что претензии Генпрокуратуры к своему ведомству он расценивает как "обоснованные и серьезные". Большое впечатление на господина Цыганкова произвело, например, заявление Генпрокуратуры о безрезультатности проводимых обысков. "Запрещенный предмет, оставшийся в камере в результате нашей недоработки, может стать причиной трагедии и стоить кому-то жизни",— пояснил он.
Однако, признав некоторые "недоработки", господин Цыганков сообщил, что подавляющее большинство обозначенных Генпрокуратурой проблем имеют чисто финансовую подоплеку. Как утверждает представитель главного управления ФСИН, и для ремонта здания изолятора, которому уже 250 лет, и для проведения качественного обыска нужно только одно — деньги. "Если блок обыскивают не десять охранников, как положено, а только пять, они наверняка что-нибудь упустят",— сказал господин Цыганков. По его данным, низкая зарплата тюремщиков и отсутствие у ведомства жилья для иногородних специалистов приводят к тому, что работать в Бутырке никто не хочет, и в итоге штат СИЗО просто недоукомплектован.
Отвечая на вопрос о перспективе дальнейшего существования Бутырки после обнародованных результатов проверки, Сергей Цыганков дал понять, что настроен в этом смысле оптимистично. "Закрывать изолятор нельзя, по крайней мере до тех пор, пока для него не будет построено новое здание,— сказал он.— А все обозначенные Генпрокуратурой проблемы мы будем решать в рабочем порядке".
При этом правозащитники полагают, что никакие полумеры Бутырку уже не спасут. Председатель московской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) за обеспечением прав человека в местах лишения свободы Валерий Борщов сообщил "Ъ", что повышенное внимание Генпрокуратуры к Бутырке наверняка было связано со смертью Сергея Магнитского — юриста инвестиционного фонда Hermitage Capital Management, обвиненного в налоговых преступлениях и скончавшегося в больнице СИЗО N 2 в ноябре прошлого года. Через месяц после этого ЧП московская ОНК, по словам ее руководителя, направила в Генпрокуратуру подробный отчет о положении заключенных в Бутырке.
По словам господина Борщова, в июле этого года он в очередной раз побывал в Бутырке, однако существенных перемен к лучшему не обнаружил, за исключением того, что в каждой порции тюремной еды появилось мясо. "Камера, в которой сидел Магнитский, была признана непригодной и закрыта,— рассказал "Ъ" правозащитник.— В ней сейчас ведется ремонт. Однако остальные камеры по-прежнему перенаселены — в двухместных сидят по три-четыре человека". Вместо унитазов узники Бутырки, как утверждает правозащитник, до сих пор вынуждены пользоваться нишами в полу — "парашами", из которых в помещение постоянно проникают "вонь, стоки и крысы".
Бутырке, по мнению Валерия Борщова, уже не поможет никакой ремонт. Он считает, что заявление Генпрокуратуры о плесени на стенах изолятора нужно расценивать как признак "системного заболевания здания", которое не может больше использоваться для содержания людей. "Бутырку надо закрывать",— полагает правозащитник.
Отметим, что Бутырку пытаются убрать из Центрального округа Москвы еще с начала 2000 годов. Согласно проекту, который активно поддерживал тогдашний глава ФСИН Юрий Калинин, предполагалось перенести СИЗО в Южное Бутово, а его нынешнее здание передать коммерсантам, профинансировавшим строительство нового изолятора. Однако проблемы возникли из-за того, что предприниматели не могли снести здание СИЗО, являющееся памятником архитектуры N 531, для последующей застройки освободившейся территории офисами и элитным жильем. Само же здание, как они считали, реконструкции и последующему коммерческому использованию не подлежит. В 2006 году, когда вопрос с переносом Бутырки был заморожен, строительство только одного места содержания заключенного оценивалось ФСИН в 1,3 млн руб.