Балет кадры
Нового художественного руководителя балета Михайловского театра хореографа Начо Дуато вчера официально представили на пресс-конференции в "РИА Новости". Для "Ъ" это была не новость. О приходе испанца мы сообщили еще 27 июля, когда все заинтересованные лица наотрез отказывались от комментариев. Обозреватель ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА успела встретиться с НАЧО ДУАТО и расспросила его о планах в России.
В пресс-конференции участвовали Начо Дуато, директор Михайловского театра Владимир Кехман и продюсер Сергей Данилян. На главный вопрос, на какой срок подписан контракт, господин Кехман ответил, что контракт бессрочный и хореограф "сколько сможет, столько будет работать". В будущем, вполне допускает Начо Дуато, в Михайловский театр могут быть приглашены Иржи Килиан и Уильям Форсайт, а также ведущие мировые танцовщики, но в первый год он будет ставить только свои произведения и только с труппой Михайловского театра.
Судьба нынешнего балетмейстера театра Михаила Мессерера определится на переговорах, которые Владимир Кехман собирается провести в ближайшие недели. По его словам, контракт Михаила Мессерера заканчивается в 2011 году, а после этого он будет искать возможность оставить балетмейстера в театре. Репертуар составлен до марта 2011 года, однако ближайшие постановки пока держатся в тайне. Известно только, что в марте планируется фестиваль современного танца, который господин Дуато готовит вместе с продюсером Сергеем Даниляном. На вопрос о том, будет ли меняться система подготовки танцовщиков, Начо Дуато отвечает, что это одна из его совместных с продюсером Сергеем Даниляном идей — устроить для труппы классы современного танца, пригласить новых преподавателей. Но при этом он говорит: "Я верю в классический балет и в классическую школу", подразумевая, что классическое образование в Михайловском театре останется приоритетным.
Владимир Кехман не без гордости рассказал о том, что для него приглашение Начо Дуато — это возвращение "золотого века" русского балета столетней давности. Еще одна волнующая его перспектива — судьба авторских прав Начо Дуато на его произведения. Уже через год права на них перейдут обратно к их создателю, и не исключено, что в итоге, после работы в Михайловском, хореограф подарит балеты Российской Федерации. По крайней мере, на это рассчитывают и Владимир Кехман, и Сергей Данилян.
Испанский корреспондент напомнил господину Дуато об испанском композиторе Висенте Мартин-и-Солере, который был приглашен Екатериной Великой в Россию и умер в Санкт-Петербурге — на что Начо Дуато ответил, что ни в коем случае не хочет умереть в России и быть здесь похороненным. Однако он также сказал: "Я буду ездить в Испанию, пить там вино, но никогда больше не буду работать ни с одной испанской труппой".
— Почему после 20 лет успешнейшей работы в Испании вы уходите из театра?
— Спросите министра культуры.
— То есть вам не предложили контракт на новый сезон?
— У меня был бессрочный контракт. Но они хотели, чтобы я покинул компанию в 11-м году. Я им сказал, что уйду сейчас, в год 20-летия компании, и никогда не останусь ни на минуту там, где меня не хотят.
— В чем была причина?
— Они мне сказали, что я засиделся. Они знают, что я поднял компанию на очень высокий уровень, но они должны давать возможность и другим хореографам работать.
— А что будет с вашими испанскими танцовщиками?
— Не знаю. Они останутся в Мадриде. Кто-то уже уходит, некоторые хотят, чтобы я их взял в Санкт-Петербург. Но я не хочу никого сейчас брать с собой.
— Чем вас прельстил Михайловский театр?
— Когда я встретил господина Кехмана, я понял, что мне будет предоставлена художественная свобода. И после этого было трудно устоять. Я не думаю, что в мире есть хореографы, к которым обращаются с таким вниманием и сулят такие условия. Потом я посмотрел театр, я не имел представления о том, как этот театр выглядит, и, конечно, на меня это произвело сильное впечатление. Я видел танцовщиков в Лондоне в "Лебедином озере". Это молодая компания, и, мне кажется, они готовы работать в области современной хореографии и готовы к переменам. Я почувствовал это. Иначе я не принял бы решение.
— Возможно, эмоционально они готовы, но физически?
— Русские танцовщики — лучшие в мире, им только нужен сигнал, позыв, и они будут летать. Абсолютно. Я в этом уверен. Я буду все время c ними, и я буду корректировать, я буду жить рядом, я буду выпивать с ними... я имею в виду, мы будем пить воду. Они сумеют поменяться. Если я смог это сделать в Испании, то поверьте, что с русскими танцовщиками я это сделаю быстрее.
— Вам не кажется, что прививать здесь современный танец — все равно что ставить с людьми, которые не знают другого языка, кроме русского, какую-нибудь пьесу на голландском...
— По-моему, между классической и современной труппой нет такой большой разницы. Мы не пришли с Луны. Я, может быть, могу что-то сделать очень близкое к классике или могу ввести коррективы какие-то в существующих балетах классического репертуара, как "Жизель", "Лебединое озеро". Тело это тело, просто все зависит от того, что ты можешь выразить этим телом.
— Вы начинаете с 1 января?
— Да. В октябре я буду две-три недели, которые мы хотим посвятить близкому знакомству с труппой. Но я уже начал к этому готовиться — пока в моей голове.
— А когда вы планируете показать первые результаты?
— Вы поймите, это не то, что я приду к ним в январе, а в феврале вы увидите преображенную труппу. Я понимаю, что это будет нелегко. Если бы это было легко, я бы пошел в какую-нибудь современную компанию и продолжал бы делать то, что я делал. Это новое испытание в моей жизни. Может быть, первый год не будут видны крупные перемены. Тут надо подходить с терпением и любовью. Я люблю танцовщиков. Я люблю работать с ними. Я люблю, чтобы они выглядели лучше, чтобы они были счастливы тем, что они танцуют.
— В Михайловском театре вы не предполагаете разделить труппу на современное крыло и на классическое?
— Я надеюсь, что нет. Я хочу, чтобы каждый был вовлечен в процесс. Но может быть, кто-то не захочет танцевать современное, а кто-то — классику... Поговорим об этом потом, когда я начну работать. Конечно, трудно сегодня станцевать "Жизель", а потом на следующий день мою хореографию. Но это полезное испытание, безусловно.
— Наш фотограф снимал вас на репетиции. Вы в потрясающей форме.
— Несколько лет назад я был в лучшей форме. Сейчас я хоть и танцую, но немного. Может быть, 30 спектаклей в год. И что-нибудь подходящее для людей моего возраста, не более.
— Кокетничаете.
— Нет, я не могу сейчас прыгать. В первую очередь уходит прыжок. Спина болит. Но выходить на сцену еще могу.