Сегодня в Новом Манеже открывается выставка "Посвящение" — фотохроника второй мировой войны из архивов ФСБ, Госархива кинофотодокументов, фотоагентства "Магнум", агентства Time Life, и других архивов России, Франции, США, Польши, Норвегии, Германии, Чехии. Этим проектом в Москве стартует III Международная фотобиеннале.
Впервые собранные вместе документы освещают военные события глазами не только советских фотокорреспондентов, но и их западных коллег, что провоцирует на сравнение. В этом есть элемент риска. Созданный советской пропагандой идеологический канон долгие годы не позволял усомниться в исключительности страданий и потерь, пережитых СССР в войну. Выставка, хоть и робко, этот канон нарушает. Фотография не передает языка, да и, честно говоря, глядя на бесконечные военные лица, не думаешь, что попавшие в объектив что-либо говорили. Или молчали, или просто кричали — ни на каком языке. Немцы, бельгийцы, тунисцы, русские — все страдают вненационально и вне географических границ. Мировая война.
Но риск не только в этом. Выставку проводит Московский Дом фотографии (при поддержке Московского правительства, Philip Morris, Kodak и "Аэрофлота"). Ольга Свиблова, создавая этот дом, старательно поддерживала образ фотографии как искусства. Но к этим фотографиям невозможно отнестись как к искусству. Их невозможно оценивать с точки зрения художественного качества — это документ по определению, который не может быть хорошим или плохим. Эстетический подход к снимкам, запечатлевшим горы трупов и черепов — кощунство.
Однако, при том что перед нами глубоко традиционный визуальный ряд, который естественнее видеть в историческом музее, чем у Свибловой, сам проект вдруг прочитывается именно в контексте отношений искусства и реальности. Единственный аспект войны, который был с самого начала неведом русскому объективу — это война как искусство.
На нас напали, нас сразу начали убивать, мы не успели покрасоваться в новой эстетской форме на фоне колониальных пейзажей. Мы только защищались, а потом мстили за своих убитых. Взгляд же европейских фотографов вначале фиксирует эстетический аспект войны. Война как батальный жанр. Война как жесткая игра для настоящих мужчин. Война как эйфория.
Глядя "с той стороны" видишь, как лица игроков начинают загораться безумием. Как на фотографии концлагеря "Майданек", где солдат стоит с двумя выкопанными черепами — реплика знаменитой сцены Гамлета с черепом. В русской фотографии война — никогда не игра, это всегда или непосильный труд, или краткий отдых. И безумие у нас появляется только от нечеловеческого напряжения.
В тот краткий момент, когда безумие уже наступило, но ты еще не утерял способности поражаться тому, что тебя окружает, военная фотография вдруг становится абсолютно сюрреалистической. Оторванная голова, надетая на пушку. Загорающие на пляже в разрушенном Севастополе — сначала кажется, что это не живые отдыхающие, но почему-то полуобнаженные трупы. Колесо обозрения в разрушенной Вене — то ли аттракцион, то ли какое-то неведомое военное приспособление, колесо гигантского военного велосипеда. Распавшийся мир и его случайные фрагменты.
А дальше все становится одинаковым. Уже никто ничего не воспринимает. Исчезает взгляд человека и исчезает человеческое сознание. Остается только человеческое тело, которому невыносимо плохо. Искусство тоже исчезает — остается фотофиксация ужаса.
РИТА Ъ-РУСАКОВА