Последний в этом веке, ХI конкурс имени Чайковского обещал многое, но оказался таким же, как и все предыдущие. В борьбе за государственный статус и государственные субсидии он умело расширил круг иностранных участников, а затем умело сузил круг призеров.
На две трети государственный конкурс
Последний в этом веке, ХI конкурс имени Чайковского обещал многое, но оказался таким же, как и все предыдущие.
Едва ли не главным результатом конкурса стало возобновление разговоров о возвращении ему государственного статуса. На самом деле статуса этого никто у него и не отнимал. Просто в постсоветское время денег на конкурс власти не давали, а в этом году вдруг отстегнули две трети сметы. И организаторы, так любившие подчеркивать независимость и неангажированность состязания, решили, что опеку государства хорошо бы возродить. Тем более что все необходимые условия для этого, а именно международный престиж и безусловная победа национальной сборной, были налицо.
Число иностранных участников побило в этом году все рекорды. Иностранцу попасть на конкурс было просто: плати $150 — и ты конкурсант. Впрочем, это говорит лишь о том, что главный советский конкурс постепенно вписывается в рамки мирового конкурсного устройства. А оно как раз и предусматривает вступительную пошлину и равные права всех ее заплативших. Кроме того, дает явные преимущества профессионалам.
Команду российских участников сформировали по армейскому принципу "жесткий отбор — качественный результат". С русскими музыкантами, приехавшими из-за рубежа, жюри обошлось сурово. Фаворита пианистов Алексея Султанова, живущего в США, выкинули со второго тура. Иных американцев и британцев русского происхождения попросили еще раньше.
В результате из четырех первых премий три у россиян, из восемнадцати призовых мест десять — наши. Так что можно смело добиваться для конкурса государственного статуса и государственных субсидий.
Мариинка ставит на европейцев
В Петербурге прошел очередной фестиваль "Звезды белых ночей", ставший сценой соперничества двух стратегических оперных идей — "Вперед, за русской классикой!" и "Назад, к Вагнеру!".
Русскую идею представляли экспортные постановки "Князя Игоря" и "Мазепы", объединенные истинно русским вокалом и спорными сценографическими экспериментами. Вагнера отстаивала Мариинка, позволившая себе небывалую роскошь — призыв под гергиевские знамена Пласидо Доминго, Деборы Войт, Виолетты Урмана.
Другой гергиевский тезис — "Ни года без Прокофьева" — получил воплощение в концертном исполнении "Семена Котко" (1939), освободившем оперу от определения "исторически интересная". Современница "Ромео и Джульетты" и "Дуэньи", она, невзирая на сюжет о гражданской войне на Украине, доказала свою бесспорную принадлежность перу гениального и аполитичного европейца Прокофьева, лирика и комедиографа.
Пожалуй, это все, что можно сказать про июньский мариинский марафон, проходивший уже в шестой раз. Ведь хозяева праздника, Мариинский театр и Валерий Гергиев, считают, что для успеха предприятия вполне достаточно показать себя в окружении избранных гостей, напомнить о новинках сезона, вывести в свет очередную премьеру и получить подарки от компании "Балтика".
Лизни, хлебни, кусни
В Москве, в Малом Манеже, открылся III Форум художественных инициатив, организованный комитетом по культуре при правительстве Москвы при поддержке Фонда Сороса.
Автор идеи и главный организатор форума, искусствовед Юрий Никич, прославился как один из основателей первой российской художественной ярмарки "Арт-миф", несколько лет назад прекратившей свое существование.
Форум тоже напоминает ярмарку, но без коммерции. Первоначально его идея была достаточно проста: в летний мертвый сезон показать москвичам все яркое, что произошло в современном искусстве за год. Этакая выставка достижений художественного хозяйства. Но в этом году тема форума сформулирована вполне конкретно: "Контрольная станция чувств". Художники на разные лады прокламируют чувственность и сентиментальность. Они пытаются убедить всех, и прежде всего власть, что современное искусство — не для интеллектуалов, а для всех, что оно может быть доступным и даже популярным. Большинство произведений — что-то среднее между аттракционами и дегустационными тестами. Например, инсталляцию Тоомаса Микка, состоящую из 50 кусков грубой соли, желательно лизать; остальные произведения нужно нюхать, слушать, трогать. Словом, нынешний форум можно назвать третьей сводной сезонной выставкой — вслед за привычными осенними и весенними.
Русские уроды и мировые киномоды
В Петербурге прошел VI Международный фестиваль фестивалей. Его программа включала кинематографические хиты сезона — от бурлеска братьев Коэнов "Большой Лебовский" и знаменитого японского "Фейерверка" Такеши Китано до скандальной мемориальной ленты Анны Марии Тато "Марчелло Мастроянни, я помню, да, я помню".
Дух интеллигентной скромности, присущий городу на Неве, витал над фестивалем, напрочь лишенным провинциальных амбиций стать "нашим Канном" или "нашим Торонто". При этом уровень представленных на фестивале лент был вполне международным. Это касалось и ретроспектив классиков мирового кино — Марселя Карне, Линдсея Андерсона и особенно Джона Форда, которые порадовали отличными копиями и грамотными комментариями.
В рамках фестиваля также прошла мировая премьера четырехчасового документального фильма Александра Сокурова "Повинность" — внутренний монолог командира корабля арктической группы погранвойск. На закрытии фестиваля показали новый, но уже нашумевший фильм Петра Луцика "Окраина". Попал на фестиваль и фильм Алексея Балабанова "Про уродов и людей" о пионерах русской порнографии. Несмотря на возмущение, которое этот продукт питерского декаданса вызвал в кулуарах фестиваля, публика выразила ему свое тайное восхищение, обеспечив первое место в анонимном рейтинге и главный приз фестиваля "Золотой грифон".
Двусторонний Рубенс
В Петербурге открылась выставка "Героические апофеозы Рубенса", объединившая эскизы художника из собраний Государственного Эрмитажа и Старой пинакотеки в Мюнхене.
Все началось с того, что в 1994 году Старая пинакотека приобрела на аукционе Christie`s доску Рубенса, где на лицевой стороне был эскиз к композиции "Охота на львов" (1621), а на оборотной — эскиз к "Обручению Марии Медичи во Флоренции по доверенности короля" (1622). Обе картины относятся к числу самых известных творений великого фламандца. Редкая по своей удаче покупка легла в основу тогда же задуманной выставки, в которой решили объединить максимально возможное количество эскизов к рубенсовским "львам" и "Медичи". В результате прошлой осенью в Мюнхене прошла выставка "Когти льва".
Теперь ее состав дополнен. Центральные герои те же — короли и звери. Но к ним прибавились действующие лица эпопеи с заказом медичийского цикла и два законченных живописных полотна — портрет героя Тридцатилетней войны Шарля де Лонгваля и "Персей освобождает Андромеду", шедевр эрмитажной коллекции. Впрочем, последние добавления кажутся лишними. А вот полная подборка гравюр, сделанных по "Галерее Медичи", превратила случайный набор разбросанных по всему миру эскизов в подробный и захватывающий рассказ об уникальном заказе.