С 16 июня судебная система России — в глубоком кризисе. Конституционный суд запретил обжаловать решения органов исполнительной власти в судах общей юрисдикции. Верховный суд России считает, что в России наступил правовой хаос.
По информации "Ъ", председатель Конституционного суда Марат Баглай намерен просить председателя Верховного Вячеслава Лебедева о встрече. После беседы, которая должна пройти на этой неделе, станет ясно, как будет дальше развиваться судебная система России.
Эта встреча стала необходима после того, как Конституционный суд постановлением от 16 июня определил компетенцию судов. Конфликт между двумя высшими судами (а спор о компетенции начался еще лет шесть назад, когда обсуждалась возможность объединения двух судов) достиг апогея.
На толкование статей 125, 126, и 127 Конституции РФ моментально отреагировали те, кого непосредственно касалось постановление,— Верховный и Высший арбитражные суды. КС определил, что подведомственно этим судам, а что нет.
В частности, указы Бориса Ельцина, правительства и нормативные акты органов госвласти, как записано в постановлении КС, не могут быть отменены по жалобе гражданина судами общей юрисдикции. Этим Верховный суд недоволен: подобное решение, утверждает он, может парализовать всю судебную систему страны.
Дело в том, что 19 марта 1997 года КС в полном составе принял определение #56-О, которым установил, что все нормативные акты, кроме законов, подлежат обжалованию в судах в соответствии с их компетенцией, установленной Конституцией и законами. И исходя из ст. 3 закона "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" рекомендовал Верховному суду России рассматривать жалобы на нормативные акты правительства России, противоречащие федеральным законам.
С одной стороны, право на обращение в суд о незаконности постановлений какого-либо губернатора и местных законов было установлено еще законом "О краевом, областном совете народных депутатов и краевой, областной администрации" и федеральным законом "О прокуратуре Российской Федерации". За последние три года суды рассмотрели более 500 дел по таким обращениям. И значительное число документов признано незаконными и не соответствующими Конституции.
Самое известное решение в этом ряду — решение Верховного суда России о признании незаконным п. 41 постановления правительства #831 от 8 июля 1997 г. "Правила сдачи квалификационных экзаменов и выдачи водительских удостоверений", согласно которому предусматривалась выдача водительского удостоверения взамен утраченного (похищенного) только после сдачи заявителем экзаменов. Суды также, например, признали незаконными постановления о блокираторах и эвакуаторах автомобилей, а также множество документов, порожденных безудержным налоговым творчеством регионов.
В ВС считают, что, если суды не смогут отменять в дальнейшем нормативные акты такого рода, их не сможет отменить никто. И воцарится чиновничий произвол.
Судьи Конституционного суда парируют так: Конституция запрещает судам признавать недействующими нормативные акты. Проверка их конституционности — исключительная компетенция КС. Причем, утверждают судьи, у гражданина никто не отнимал права на защиту в суде. В том числе и на защиту от нормативных актов. Только с одним условием — если этот документ имеет непосредственное отношение к жалующемуся, и решение суда, проверяющего документ на соответствие федеральным законам или Конституции, не является прецедентом. То есть конкретное дело разрешается, а документ до специального решения Конституционного суда (если таковое вообще состоится) остается действующим.
Тем не менее, как стало известно Ъ, двое судей КС не согласны с решением от 16 июня. Судьи Гадис Гаджиев и Николай Витрук заявили об особом мнении. Уважаемый судья Гаджиев в своем особом мнении отметил, что не уверен, мог ли КС рассматривать это дело вообще. "Никто не может быть судьей в собственном деле",— процитировал Гаджиев общеправовой принцип.
Поскольку постановление КС было ответом на запрос представительных органов власти республик Карелия и Коми, поставивших под сомнение полномочия судов по признанию их законов неконституционными, Гаджиев утверждает: законом о КС установлено, что "недопустимо ходатайство органа госвласти о разрешении спора о компетенции, если спор касается вопроса о подведомственности дела судам или подсудности".
Спор КС и ВС, по мнению Гаджиева, как раз к таковым и относится. Гаджиев также считает, что суды общей юрисдикции имеют право отменять такие подзаконные акты, как нормативные акты президента, правительства и органов госвласти субъектов. Никакого дополнительного закона, разрешающего им это делать, считает Гаджиев, не нужно.
Самым неожиданным результатом постановления КС стало не только то, что судам теперь запрещено рассматривать заявления о признании незаконными нормативных актов, а то, что он поставил под сомнение конституционность судебной практики о признании незаконными региональных нормативных актов и постановлений российского правительства. Постановления КС о толковании Конституции приобретает силу с момента принятия Конституции и, в отличие от других постановлений КС, как бы имеет обратную силу. А это значит, что любой губернатор может объявить, что все его постановления, признанные судом незаконными, сохраняют свою юридическую силу, и потребовать от граждан и юридических лиц, например, уплаты налогов, признанных судами в свое время незаконными. Завтра на улицах Москвы и Санкт-Петербурга могут снова появиться эвакуаторы и блокираторы, которых остановили суды общей юрисдикции.
КС сделал, правда, любопытную оговорку, что дополнительные полномочия суды могут получить после принятия соответствующего федерального конституционного закона. Правда, такой закон никогда принят не будет, поскольку за него в Совете федерации должно проголосовать как минимум три четверти сенаторов. Маловероятно, чтобы губернаторы захотели добровольно подчиниться федеральным судам.
Дальнейшее развитие событий зависит от реакции на постановление КС Верховного суда России и судов общей юрисдикции. Что же касается региональных судов, то они, скорее всего, будут действовать в соответствии с рекомендациями Верховного суда и будут продолжать рассматривать жалобы на региональные нормативные акты, противоречащие федеральным законам. А коль скоро эти жалобы будут рассматриваться судами, то туда будут обращаться прокуроры, которые сделают вид, что постановление КС их не касается.
Опасность кроется в том, что местные власти будут считать решения судов по таким делам неконституционными и выполнять их не станут. Это, собственно говоря, и является состоянием правового хаоса.
Несмотря на то что подобный сценарий развития кризиса судебной системы является наихудшим из возможных, есть два удручающих обстоятельства, делающих его вполне реальным. Во-первых, непоследовательность, а следовательно, и непрогнозируемость Конституционного суда. 19 марта 1997 года он своим определением предписывает Верховному суду России рассматривать жалобы на нормативные акты правительства, а уже 16 июня 1998 года в том же составе решает, что этого делать нельзя.
Во-вторых, как бы ни трактовала компетенцию судов российская Конституция, представляющая из себя неоднородную компиляцию конституций самых разных государств мира, решение Конституционного суда нарушает один из принципов права — никто и ничто не может указывать судам, что им можно рассматривать, а что нельзя. Фундаментом современной судебной системы является абсолютная независимость судей, ошибки которых (если таковые будут обнаружены) могут быть отменены только вышестоящими судами. Открыто исповедовать убеждение, что во имя того, чтобы избежать судейской ошибки (из-за некомпетентности, юридической малограмотности и т. п. судей), необходимо ограничить их компетенцию, означает не что иное, как признание собственного правового бескультурья.
В правовой системе любого государства могут содержаться законодательные акты, нарушающие Конституцию, Декларацию прав человека и входящие в противоречие с другими законами. Английское право изобилует средневековыми законами, звучащими сейчас просто дико. Однако никому из судей и в голову не приходит применить хотя бы один из них. Бессмысленно и отменять отжившие законы (если, конечно, им не пятьсот лет, но такая проблема России пока не грозит) — кто возьмет на себя смелость объявить тот или иной закон устаревшим?
Единственный рациональный выход — просто игнорировать те правовые документы, которые представляются уже не адекватными современному правовому сознанию. В Конституции может содержаться весьма спорное, с рациональной точки зрения, положение о триумвирате судов высшей юрисдикции — Конституционном, Верховном и Высшем арбитражном, но вовсе не обязательно на основании этих статей пытаться официально строго очертить компетенцию каждого из них по примеру крестьянской делянки на поле. Лучшее решение любого спора в данном случае будет основываться на системе неформальных договоренностей.
Борьба судей за власть — это худшее, что может позволить себе государство со стагнирующей экономикой, неустойчивой финансовой системой и ветшающей федеральной властью.
Дмитрий Жарков, Андрей Иннокентьев
ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС ИМЕЕТ ОБРАТНУЮ СИЛУ. ЭТО ЗНАЧИТ ЛЮБОЙ ГУБЕРНАТОР МОЖЕТ ОБЪЯВИТЬ, ЧТО ВСЕ ЕГО ПОСТАНОВЛЕНИЯ, ПРИЗНАННЫЕ РАНЕЕ НЕЗАКОННЫМИ, ВНОВЬ ОБРЕТАЮТ ЮРИДИЧЕСКУЮ СИЛУ.