57 лет, прошедшие после начала Великой отечественной войны, проделали разрушительную работу — кажется, что про эту войну все уже сказано. Между тем, как показало документальное расследование Ъ, в этой теме по-прежнему возможны сенсации.
Вторая мировая война давно уже воспринимается как факт истории. Массовое сознание мыслит о ней устоявшимися штампами: бескомпромиссное противостояние коммунистического СССР и фашистской оси. С одной стороны — кровожадный Сталин, с другой — бесноватый Гитлер и истеричный Муссолини.
В действительности все было гораздо сложнее. Как установил Ъ в ходе своего исторического расследования, до последнего муссолиниевская Италия была в союзниках у СССР, всеми силами противилась вступлению в войну, а Муссолини даже после вторжения немецких войск в Советский Союз пытался убедить Гитлера заключить сепаратный мир со Сталиным.
Строптивый Рим
Принято считать, что гитлеровская Германия и муссолиниевская Италия жили душа в душу. Это не так: разногласия между фюрером и дуче имели место с самого начала.
Началось все в 1934-м. Четыре года Муссолини и Гитлер не могли прийти к согласию относительно будущего Австрии — они оба желали ее заполучить. Муссолини, узнав в конце июля 1934 года об убийстве австрийского премьера Дольфуса и перевороте в Вене, выдвинул к австрийским границам три корпуса и известил Берлин телеграммой, что введет в Австрию войска, если немецкие солдаты перейдут границу. В итоге немцы отступили. В интервью прогермански настроенной лондонской "Дейли мейл" Гитлер тогда заявил: "Аншлюс Австрии сейчас невозможен из-за слишком большого сопротивления остальной Европы..." Итальянская газета "Лаворо фашиста" удовлетворенно комментировала: "На силу необходимо было ответить силой".
Новые разногласия возникли в августе 1939 года. На предложение Гитлера присоединиться к военной кампании по захвату Польши Муссолини неожиданно заявил, что он, конечно, не прочь выполнить союзнический долг, но только на весьма определенных условиях: за вступление в войну итальянцы просили 6 млн тонн угля, 2 млн тонн стали, 7 млн тонн нефти, 150 тыс. тонн меди, 18 тыс. тонн толуола, 150 крупнокалиберных зенитных батарей, несколько тысяч самолетов и другие виды вооружения и сырья.
В Риме прекрасно понимали, что просят невозможного: удовлетворить запросы Муссолини Германия могла только ценой переориентации всей германской военной промышленности на обслуживание итальянской армии.
Это так разозлило Гитлера, что он даже всерьез обсуждал с министром иностранных дел Риббентропом возможность разрыва с Италией. Однако Риббентроп предложил не спешить: конечно, можно обойтись без Муссолини, но разрыв отношений с союзниками по оси будет иметь нежелательный резонанс в Европе. Гитлеру пришлось проглотить пилюлю, а Италия еще на год отсрочила свое вступление в войну.
Тесть и зять
У Муссолини были все основания проявить строптивость. К концу 30-х его ревность к Гитлеру была слишком велика. Дуче не мог единолично управлять своей страной: экономически Италия почти полностью зависела от Германии. Практически вся итальянская промышленность в той или иной степени кредитовалась немецкими банками. Итальянский министр торговли и финансов Франко Гварнери признавал, что итальянский рынок настолько глубоко интегрировался с германским, что стал его придатком.
К тому же Муссолини считал себя звездой первой величины на фашистском небосводе и болезненно относился к стремительному подъему Гитлера. Дуче обвинял фюрера в узурпации идеи фашизма и ревновал к нему фашиствующих европейских правых.
Однако Риббентроп во время той встречи с Гитлером высказал предположение, что автором пренеприятнейшего списка был не сам Муссолини, а его зять, министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано.
Опытный немецкий дипломат не ошибся. Список действительно составлял Чиано. После того как ушла депеша в Берлин, он удовлетворенно записал в дневнике: "Этот список был бы способен убить быка, если бы тот умел читать". Ирония Чиано неудивительна — ведь он возглавлял антигерманское лобби в окружении Муссолини.
Неприязнь Чиано к Германии носила не личный, а чисто исторический характер. Как утверждают современники, граф был англоманом и противился тесному союзу Германии и Италии, усматривая в нем угрозу итальянской государственности. В частных беседах Чиано апеллировал к историческому опыту. Он говорил, что, когда Италия была частью основанной еще в X веке императором Оттоном Священной Римской империи, на ее территории господствовали две политические силы — папа и германские рыцари, и ни та ни другая не сделали для страны ничего хорошего. Поэтому в XX веке итальянскую аристократию тошнило от обеих.
А граф Галеаццо Чиано как раз и был типичным представителем итальянской аристократии. Он родился в 1903 году в богатой аристократической семье, его отец, Констанцо Чиано, был председателем сената. В 1925 году, после недолгой работы в журналистике, Галеаццо пошел на службу в МИД и работал в посольствах в Бразилии и Китае.
В 1930 году Чиано женился на дочери Муссолини Эдде. Его карьера резко пошла вверх: через пять лет он стал министром печати и пропаганды, еще через год — министром иностранных дел.
Пацифисты с полуострова
Мало того что Чиано и Муссолини фактически ответили отказом на предложение Берлина повоевать против Польши, они еще и приложили все усилия, чтобы эта война вообще не состоялась. В последний день августа 1939 года они связались с лидерами Англии, Франции и Германии и предложили в начале сентября провести в Риме международную конференцию с целью предотвратить войну.
Европа ответила согласием, но было слишком поздно: в ночь на 1 сентября Германия напала на Польшу. Однако Чиано не оставил своих усилий. Уже в начале марта 1940 года, во время обеда с заместителем госсекретаря США Сэмнером Уэллесом, граф заявил, что для Италии невозможна война на стороне Германии. "Я сделаю все от меня зависящее, чтобы повлиять на Муссолини в этом направлении",— сказал он на прощанье собеседнику.
Через несколько дней в Рим прибыл Риббентроп, передавший Муссолини пожелание Гитлера "покончить с состоянием неучастия в войне". За это Гитлер обещал увеличить поставки угля в Италию с 500 тыс. до 1 млн тонн ежемесячно.
Как удалось установить Ъ, в архивах итальянского МИДа даже сохранилась записка Муссолини, которую он написал, готовясь к разговору с Риббентропом: "...Я всегда считал, что Италия не должна была идти против Польши, потому как Германия сама справится с Польшей... Но и Германия не должна была идти против Польши — это была роковая ошибка, которая потом откликнется... Обойдется без нас Германия и на западном фронте, поскольку вмешательство Италии лишь затянет войну. Но зачем это Германии?! Ведь затяжная война — на руку англофранцузам..."
В результате Риббентроп уехал ни с чем. Муссолини его просто запутал, пообещав дать окончательный ответ лично Гитлеру на встрече в Бреннере. Уезжая на эту встречу в Германию, Муссолини сказал Чиано: "...Я вновь на словах соглашусь вступить в войну, но сохраню за собой право выбора момента". И дуче это удалось.
Давние друзья
Параллельно Чиано разыгрывал советскую карту. Тем более что в сентябре 1939 года дуче назвал Сталина "сильным государственным деятелем", который "положил Гитлера целиком себе в карман". Вообще, начиная с 20-х годов у Рима были самые тесные связи с Москвой.
Италия стала одной из первых стран, признавших Советскую Россию. В благодарность ей были предоставлены огромные таможенные льготы, а также право на получение ряда концессий, в частности в районе Грозного — на добычу нефти. Италия закупала в СССР зерно, нефтепродукты, лес, масло, семена, яйца, лен, продавая сельхозмашины, химические продукты, электромоторы, автомобили, самолеты, зенитные пушки и торпеды, грузовые и военные суда — например, крупнейший эсминец того времени "Ташкент".
В 1933 году в Риме был подписан Договор о дружбе, ненападении и нейтралитете между СССР и Италией. Как удалось узнать Ъ, по личному распоряжению Муссолини в марте и в июле 1934 года в советское полпредство были переданы секретные материалы о японо-германских отношениях, планах Гитлера по захвату Европы, подробные данные о немецкой армии. Тогда же в "Известиях" были опубликованы статьи, явно написанные на основе полученной от итальянцев информации: "Крах экономической политики германского фашизма", "Положение в Европе...", "Фашистские самолеты над Европой", "Австрийская пороховая бочка". В них подробно пересказывались захватнические и военные планы Гитлера. Эти документы до сих пор засекречены в архивах российского МИДа.
Карл Радек писал в "Известиях" в июле 1934-го: "Между СССР и Италией существуют отношения, которые принесли пользу обеим державам..." О Германии пресса обеих стран писала враждебно. Римская "Оссерваторе романо" сообщала читателям: "Если Европа хочет мира, надо вырвать корень преступлений, а корнем преступлений является германский национал-социализм".
В сентябре 1934 года Италия поддержала принятие СССР в Лигу наций. Москва отблагодарила Рим через два года: когда Лига наций ввела экономическую блокаду Италии, захватившей Эфиопию, СССР фактически проигнорировал ее. Не прервала советско-итальянского романа и испанская война 1936 года, хотя итальянский корпус выступил на стороне Франко, а советские так называемые добровольцы — на стороне республиканцев.
Почти союзники
Как только началась вторая мировая война, политический директор министерства иностранных дел Италии Джино Бути сообщил временному советскому поверенному в Италии Льву Гельфанду о следующем намерении Муссолини: "Как можно теснее связаться с СССР, углубить отношения, иметь постоянный контакт, желательно типа консультаций, ибо никогда в прошлом интересы обеих стран настолько не совпадали... В свете развернувшихся событий ни Италия, ни СССР не захотят допустить перспективно опасное и переходящее за определенные рамки усиление Германии".
Реакция СССР была моментальной и положительной. Уже 11 сентября 1939 года итальянский посол Аугусто Россо принят заместителем наркома иностранных дел Владимиром Потемкиным, который выразил намерение "приложить все усилия для того, чтобы сделать взаимоотношения между СССР и Италией более дружественными".
В июне в Москве и Риме прошла серия консультаций. Советская и итальянская печать с "удовлетворением и сердечностью" констатировала, что между двумя странами много общего, отмечая при этом необходимость "закрепления практического сотрудничества Италии и СССР в интересах европейского мира".
5 декабря 1940 года итальянский посол в Москве Россо сообщал в Рим: "Советская печать очень сбалансированно пишет о нашей войне с Грецией (28 октября Италия ввела свои войска в Грецию.— Ъ)... Очевидно, что советские руководители хотят улучшить отношения с нами". Россо также докладывает в Рим, что в начале декабря на приеме в честь итальянского военного атташе в академии имени Фрунзе начальник академии генерал-лейтенант Михаил Хозин провозгласил тост за сближение советской и итальянской армий и выразил уверенность в успехе итальянцев в войне против Греции.
26 декабря 1940 года Чиано излагает в Риме советскому полпреду Николаю Горелкину новую программу советско-итальянского сотрудничества. Через четыре дня в Москве прошла ответная встреча наркома иностранных дел Вячеслава Молотова с Россо.
Последние усилия
Однако Гитлер больше не собирался терпеть своеволие союзника. В январе 1941 года в Бергхофе прошла встреча Муссолини, Чиано, Гитлера и Риббентропа. Итальянцев информировали, что Германия готовится к войне с СССР, и дали жесткое указание вести переговоры с Москвой исключительно в целях дезинформации.
О начале войны с Советским Союзом Муссолини узнал от Чиано, которому об этом в 3 часа утра 22 июня 1941 года сообщил по телефону советник германского посольства Отто фон Бисмарк.
Советского посла Николая Горелкина Чиано нашел лишь к полудню, поскольку руководящий состав посольства "безмятежно наслаждался морскими купаниями на пляже в Фреджене". По свидетельству графа Чиано, "Горелкин принял сообщение о войне с присущим ему довольно тупым безразличием, и при всем драматизме ситуации эта двухминутная встреча оставила впечатление чего-то несущественного". Через несколько дней весь персонал советского посольства — 169 человек — был отправлен домой.
Но и после начала войны Чиано не оставил своих усилий. После поражения немцев под Москвой он предложил тестю убедить Гитлера прекратить войну и заключить сепаратный мир с СССР.
Предложение падает на благодатную почву. Муссолини и сам был не в восторге от необходимости воевать с Советами. В первые недели войны он даже проговорился, что было бы хорошо, если бы "русские изрядно пощипали" немцев.
После трагедии под Сталинградом дуче просто ликовал, хотя был разбит и итальянский корпус. И вновь Чиано уговаривает Муссолини предложить Германии прекратить войну, заключив перемирие с Советской Россией. Муссолини, уже сломленный предчувствием будущего общего краха, посылает итальянскую делегацию на встречу с Гитлером в Герлице. Член делегации Уго Кавальеро вспоминает: "Муссолини предложил Гитлеру заключить политическое соглашение с Россией, типа Брест-Литовского..."
Фюрер ответил отказом, сославшись на то, что СССР не захочет перемирия. А устно велел передать Муссолини свою просьбу: отправить в отставку Чиано.
В феврале 1943 года Муссолини сделал это, назначив графа послом при Ватикане. При этом Чиано продолжал входить в состав Большого фашистского совета.
Одновременно граф готовил заговор против Муссолини. В июле переворот состоялся. Однако успех был кратковременным. Арестованного Муссолини освободил немецкий спецназ во главе с Отто Скорцени, и в конце августа Чиано пришлось бежать в Мюнхен. Там он был схвачен и этапирован эсэсовцами в средневековый монастырь Скальци в Вероне.
Беспомощный отец
Суд приговорил Чиано и четырех его единомышленников к смертной казни. Причем граф был единственным, кого обвинили в дискредитации союза Италии и Германии. Чиано и не думал оправдываться. В предсмертной записке он написал, что всегда был противником Германии.
Раннее утро 11 января 1944 года было сырым и промозглым. Пятерых осужденных на казнь доставили автобусом в форт Сан-Проколо, в пригороде Вероны. Расстрельная команда мерзла в ожидании смертников.
"Их посадили верхом на стулья, так, чтобы спины были обращены к взводу чернорубашечников. Руки привязали к стульям. Взвод принял построение в два ряда в 15 шагах позади осужденных, со своими маленькими итальянскими карабинами наготове. По команде чернорубашечники открыли огонь, первый ряд с колена, второй стоя. После залпа четверо упали, увлекая за собой стулья, а пятый остался сидеть... Те, кто упали на землю, были лишь ранены, они стонали и корчились. После команды прекратить огонь командир взвода выстрелами из пистолета добил раненых в голову",— докладывал в Берлин контролировавший казнь офицер СС.
Один из смертников попытался перед залпом повернуться навстречу выстрелам. Это был был Галеаццо Чиано.
В это время немецкая разведка разыскивала его жену Эдду. Немцы охотились за личными бумагами и дневниками графа, которые содержали немало тайн европейской дипломатии. Вдова графа Чиано, перед тем как окончательно скрыться, передала через посредника, двойного англо-немецкого агента Алису фон Вендель, письма Муссолини и Гитлеру. Отцу она писала: "До последнего момента я ждала, что ты проявишь минимум человеческих чувств... Но если Галеаццо не будет через три дня в Швейцарии... то все, что я знаю и могу доказать, я использую без всякой жалости". Ответа не последовало. Но вдоль всей швейцарской границы немцы усилили охрану. Тем не менее Эдда сумела переправиться в Швейцарию.
Она не могла знать истинной причины молчания отца. И дело было вовсе не в том, что Эдда была внебрачной дочерью Муссолини — дуче самозабвенно любил свою старшую дочь. Просто он был уже бессилен что-либо изменить.
Муссолини признавался своему секретарю Дольфину: "Участь графа Чиано была решена в тот самый момент, когда эсэсовцы-часовые стали на стражу его камеры... Они обращаются с ним так, будто он не итальянский, а немецкий гражданин. Если бы меня не было здесь, то я не исключаю, что они покончили бы с ним без всяких процессов".
12 января отчет о казни графа Чиано поступил в Берлин. Он лег на столы Гитлеру и Риббентропу, которые давно уже жаждали этой смерти — смерти главного сторонника сближения Италии с Советским Союзом и основного противника вступления Италии во вторую мировую войну.
ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ, НИНА СМИРНОВА
Подписи
Муссолини любили женщины. Гитлер всегда этому завидовал
Долгие годы граф Чиано (крайний справа) был самым доверенным лицом дуче
За дневниками Чиано во время войны охотились все разведки мира
Муссолини пошел на сближение с СССР, потому что считал, что в этой паре Сталин сильнее
Поражению немцев под Сталинградом Муссолини радовался как ребенок
Муссолини и Гитлер улыбались друг другу только на публике. На самом деле они были соперниками
У фюрера и дуче была общая слабость — любовь к парадам
Итальянские рабочие делали для СССР торпеды, которыми потом топились немецкие подлодки