Прошлая неделя обернулась потерями для многих: экспортеры потеряли всякую надежду на своевременный возврат НДС, банки — на либеральный режим экспорта золота. Но и власти несут ощутимые убытки.
Всеобщее неравенство
24 февраля 1998 года Конституционный суд признал антиконституционными положения закона "О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, фонд социального страхования, Государственный фонд занятости населения и фонды обязательного медицинского страхования на 1997 год", согласно которым частнопрактикующих нотариусов, аудиторов, адвокатов, частных детективов и индивидуальных предпринимателей приравняли к юридическим лицам и заставили отдавать в Пенсионный фонд 28% всех полученных выплат и гонораров.
Прежде представители всех этих категорий платили всего 5%, что, однако, гораздо больше, чем 1%, который платят простые граждане (28% фонда оплаты труда платят за них работодатели).
Новые тарифы были введены федеральным законом, который был подписан президентом 5 февраля 1997 года и опубликован 11 февраля. Но в силу он вступил задним числом, с 1 января 1997 года. Так как он распространял нормы, ухудшающие положение налогоплательщика, то его вступление в силу задним числом противоречило действующему закону "Об основах налоговой системы в Российской Федерации".
Только на одном этом основании закон можно было оспорить. Однако дело не только в этом. При принятии закона депутаты Госдумы руководствовались благим намерением решить проблемы с недостатком средств в Пенсионном фонде и выплатой пенсий. Сделать это они хотели за счет "самых богатых людей в России" — адвокатов и нотариусов. То есть были нарушены конституционные принципы равенства граждан: категории плательщиков оказались составлены по профессиональному признаку. Адвокаты, нотариусы и предприниматели себя настолько богатыми не посчитали и объединились против произвола законодательной власти, подав жалобу в Конституционный суд.
Причем жалоб на федеральный закон в Конституционный суд поступило рекордное количество. Одних заявителей по этому делу — более двух десятков (7 предпринимателей и 17 адвокатов); кроме того, были присланы запросы из Арбитражного и народных судов. Главным предметом спора стал размер страховых взносов в Пенсионный фонд, который для адвокатов, частных нотариусов и индивидуальных предпринимателей повысился почти в шесть раз.
Как заявил на заседании суда один из заявителей, нотариус Нуриман Шарафетдинов, закон "с точностью до наоборот соответствует равенству прав граждан, провозглашенному Конституцией, а по количеству противоречий достоин Книги рекордов Гиннеса". Другой заявитель, адвокат Юрий Костанов, заявил: "Произошла дискриминация не по отношению к видам деятельности, а по отношению к профессии, что недопустимо по Конституции России. После принятия закона заработок адвоката уменьшился и составил только четверть полученного гонорара. Остальное уходило на уплату налогов и сборов".
Заинтересованы в признании конституционности этого закона были лишь представители Госналогслужбы и Пенсионного фонда. Пенсионный фонд выдвинул в пользу закона такой аргумент: все платят по 29% (28 + 1), и поэтому адвокаты, частные нотариусы и индивидуальные предприниматели должны платить столько же. Представители фонда также утверждали, что, когда в 1991 году принимался закон о введении пятипроцентных взносов для адвокатов, нотариусов и индивидуалов, это было льготой с ограниченным сроком действия. В 1997 году срок ее действия истек, поэтому, мол, и были введены новые ставки.
Однако в 1991 году ни о каких льготах не было и речи. Не поддержали заинтересованную сторону и специально приглашенные эксперты.
В результате Конституционный суд признал правоту заявителей, и после признания антиконституционными норм закона тарифы взносов в Пенсионный фонд для этих категорий плательщиков уменьшились с 28 до 5%. А Госдуме дано поручение в течение полугода соответствующим образом изменить закон.
Убавленная стоимость
Госналогслужба самостоятельно, вопреки всем действующим нормативным и законодательным актам, ввела особый порядок возврата налога на добавленную стоимость. Это уже в самое ближайшее время может привести к существенному снижению объема экспортных операций. А виной всему три правительственные телеграммы о порядке возврата НДС экспортерам.
Порядок уплаты НДС, согласно действующему законодательству, таков: из суммы налога с произведенной предприятием продукции (работ или услуг) вычитается сумма НДС, уплаченная поставщикам при покупке материалов, оборудования и т. п. за их часть добавленной стоимости. Если разница положительная (то есть налог больше), вы доплачиваете государству. Если отрицательная (то есть за материалы отдано больше) — государство должно вернуть излишне уплаченное в десятидневный срок. Возврат этих денег может быть осуществлен двумя способами: во-первых, они могут быть выплачены сразу; во-вторых, поставлены в зачет, то есть этот долг государства производителю будет учтен при последующих его расчетах с бюджетом.
Естественно, усилия властей направлены на то, чтобы исключить первый вариант или, если это прямо не удастся, отложить выплаты на неопределенный срок.
С экспортерами же ситуация такая. Согласно закону, они полностью освобождены от уплаты НДС при экспорте своей продукции. На практике это оборачивается следующим: налог на добавленную стоимость экспортеры платят, но потом, когда они предоставляют в налоговую инспекцию документы, подтверждающие факт экспорта, налог полностью возмещается.
Однако происходит это не скоро. Инструкция ГНС от 11 октября 1995 года #39 "О порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость" обязывает экспортеров предоставлять в налоговые органы товаросопроводительные документы, подтверждающие поступление товаров в страну назначения. То есть на таможенных бумагах должны стоять штампы не только российской таможни, но и таможенного органа страны назначения. Это-то и удлиняет срок возмещения НДС, поскольку льгота по нему появляется у экспортера только после того, как товар прибыл к заказчику.
Авторы инструкции полагали, что такой порядок будет противодействовать фиктивному экспорту (это весьма распространенный способ ухода от уплаты НДС), из-за которого российский бюджет несет весьма ощутимые потери: в 1996 году — 25 трлн рублей, в 1997 году — более 70 трлн (оценки ГНС). Вообще, по данным налоговых органов, в прошлом году каждое десятое из проверенных предприятий было лжеэкспортером.
Но известно, куда могут завести благие намерения. В данном случае они привели к распространению юрисдикцию ГНС за пределы России. И в феврале 1997 года Верховный суд отменил пункт инструкции о необходимости отметки таможенного органа страны назначения.
Однако ГНС не сдалась. Новый раунд борьбы со льготами экспортерам начался 22 января 1998 года, когда была разослана первая правительственная "молния", разъясняющая, что "в целях недопущения необоснованного возмещения сумм налога на добавленную стоимость при экспорте товаров (работ, услуг)" решение о том, возмещать его или нет, будет принимать Государственная налоговая служба России, а не территориальные налоговые инспекции, как это было раньше. Подписал телеграмму заместитель главы Госналогслужбы Евгений Бушмин.
ГНС будет принимать решение индивидуально, по каждому экспортеру, а до того любое возмещение налога из бюджета запрещено, хотя это прямо противоречит закону, согласно которому налог должен возмещаться "в десятидневный срок со дня получения расчета за соответствующий отчетный период". А чтобы налоговым инспекторам было неповадно сравнивать положения закона и телеграммы, Бушмин в телеграмме предупредил: "Должностные лица налоговых органов несут персональную ответственность за выполнение требований настоящий телеграммы".
Телеграмма посеяла в рядах экспортеров панику, так как в ней ничего не говорилось о том, как долго Госналогслужба будет рассматривать каждое дело. Загруженость налоговых инспекторов, нерасторопность почты и количество экспортеров, бумаги которых предстояло рассмотреть небольшому отделу ГНС, превращали льготу по НДС в мираж.
Но это еще не все. 28 января Госналогслужба выпустила вторую телеграмму — "в связи с многочисленными запросами". Она и вовсе произвела эффект разорвавшейся бомбы. В первых строках Бушмин напомнил, что новый порядок расчета по НДС с государством касается только тех, кто хочет получить от бюджета деньги; для тех, кто предпочитает зачеты, все останется по-прежнему.
Самое страшное следовало дальше. ГНС предъявляла к экспортерам, решившим добиваться возврата собственных денег, новые требования. Прежде экспортер, вывезший продукцию за границу (за пределы Содружества Независимых Государств), чтобы обосновать свои права на льготу, должен был представить в территориальную налоговую инспекцию три основных документа — контракт российского юридического лица-налогоплательщика с иностранной компанией на поставку экспортируемых товаров, банковскую выписку, подтверждающую фактическое поступление выручки на счет российской фирмы в российском же банке и, наконец, грузовую таможенную декларацию, заверенную руководителем или главным бухгалтером российской фирмы с отметками российского таможенного органа (инструкция #39).
В телеграмме же сообщалось, что кроме этих документов экспортеры должны направлять в центральный офис Госналогслужбы еще два. Во-первых, сальдо своих расчетов с федеральным бюджетом, то есть справку, показывающую, что они полностью расплатились с бюджетом по налогам (заметьте, речь идет о всех налогах, а не только об НДС). Во-вторых, справку о том, что не только экспортер, но и его поставщик является законопослушным налогоплательщиком и полностью рассчитался с бюджетом. Правда, для поставщика сделали поблажку: ему требуется отчитаться только по уплаченному ему НДС. Но это должна быть не просто справка из бухгалтерии, а документ, заверенный налоговым органом поставщика. Таким образом, ГНС ввела суровые правила возврата налога: у экспортеров не должно быть никаких налоговых долгов, у их поставщиков — долгов по НДС.
В состоянии полного ужаса экспортеры пребывали две недели. Потому что 10 февраля 1998 года из-под пера налоговиков вышло третье, весьма странное послание. В нем требование предоставлять справку по уплате налогов поставщиком экспортера было отменено вплоть "до получения особых указаний ГНС по данному вопросу". Похоже, абсурдность и противозаконность предыдущих распоряжений на этот счет стали очевидны даже руководителям ГНС.
Однако в остальном телеграммы оставлены в силе, а это значит, что экспортерам своих денег не дождаться.
Золотая пыль
18 февраля 1998 года правительство выпустило постановление "Об экспорте из РФ аффинированного золота и серебра, осуществляемом кредитными организациями". Как это часто случается, реальность оказалась беднее грез.
Между тем постановление правительства о порядке вывоза золотых слитков было темой номер один для российского банковского лобби почти полгода — точнее, с июля прошлого года, когда президент подписал указ о либерализации золотого экспорта (см. Ъ ##27, 36 за 1997 год). Банки ставили перед собой амбициозную задачу: добиться максимально свободного режима экспортных операций с желтым металлом. Указ это в принципе позволял, поскольку не содержал никаких ограничений на вывоз золота банками. Однако был в нем один неприятный для банков пункт — выдача лицензий на экспорт золота поручалась МВЭС.
При всем при том порядок лицензирования экспорта, принятый МВЭС на основе правительственного постановления #1299 от 1996 года, специфики операций на золотом рынке не учитывает. В генеральной лицензии необходимо указывать количество и стоимость товаров, которые будут вывезены в период действия лицензии. Разовая лицензия действует 12 месяцев и к ней необходимо приложить контракты с указанием поставщика и покупателя. Получение экспортной лицензии занимает не менее месяца.
Между тем, согласно международной практике торговли золотом, поставки осуществляются за несколько дней, сделки заключаются по телексу или телефону, а объем операций заранее предсказать невозможно: он зависит от конъюнктуры на финансовых рынках и колебания цен на золото и мировые валюты.
Банкиры воспользовались поддержкой первого вице-премьера Бориса Немцова и внесли в правительство свой проект постановления по золотому экспорту. Согласно банковскому варианту, золотые экспортные лицензии выдаются на срок до трех лет, объем экспорта не ограничивался (кроме особого случая введения правительством количественных ограничений на экспорт), срок выдачи лицензии сокращался до 20 дней.
Но усилия коммерческих банков оказались тщетными: экспортные лицензии МВЭС банки будут получать по тем же правилам, что и экспортеры прочих лицензируемых товаров, то есть в соответствии с пресловутым постановлением #1299. Кроме того, банкам придется согласовывать заявки на лицензию с Центробанком. По сообщению председателя секции драгметаллов Ассоциации российских банков (АРБ) Дмитрия Игнатьева, как минимум пять департаментов ЦБ хотели бы выступать дирижерами банковского золотого экспорта, так что процедура согласования точно займет не менее месяца.
В списке документов, необходимых для получения любой лицензии, фигурируют копии контрактов на поставку и договоров комиссии. По мнению начальника управления драгметаллов ОНЭКСИМбанка Евгения Иванова, не исключено, что банкам все же придется прилагать экспортные контракты и договоры с золотопромышленниками к заявкам на лицензии. Это значит, что эти документы неизбежно будут фиктивными, так как запланировать на год вперед объемы и конкретных адресатов закупок и продаж желтого металла попросту невозможно. "Хотя в указе о либерализации золотого экспорта и в тексте самого постановлении по экспорту золота количественных ограничений нет, они, по сути, протаскиваются через процедуру выдачи лицензий,— говорит Иванов.— При этом неизвестно, кто будет устанавливать фактические лимиты на вывоз слитков. Сегодня МВЭС, ЦБ и другие ведомства от этой задачи всячески открещиваются".
Выход постановления об экспорте золота в версии, прямо противоположной банковской, не случаен. У коммерческих банков серьезные противники — ЦБ и Минфин. Правда, Центробанк комбанки своими реальными конкурентами не считает. По словам начальника управления операций с драгметаллами ЦБ Сергея Кыштымова, самостоятельно вывозить золото будет выгодно только крупнейшим из 100 банков, имеющих золотые лицензии ЦБ. Остальные все равно будут продавать желтый металл через Центральный банк. Кроме того, ЦБ способен держать золотой экспорт под достаточно жестким контролем.
Иное положение у Минфина. Ему придется бороться с комбанками на стадии скупки золота у золотодобытчиков. Хотя минфиновский Гохран уже выбрал себе придворных поставщиков из числа ведущих комбинатов и артелей, а также контролирует закупку золота через аффинажные заводы, у него есть одна проблема — хроническая нехватка средств на пополнение золотого госфонда. В этом году Гохран должен закупить 60 т золота, но бюджетные трудности могут помешать выполнению этого плана. К тому же еще не погашен долг золотопромышленности в 500 млн рублей по поставкам прошлого года, так что авансировать золотодобычу в этом году пока нечем. В прошлом году для этой цели Минфин использовал векселя, но в 1998 году от них пришлось отказаться.
Сейчас Минфин планирует заменить их другим платежным инструментом — "золотыми сертификатами" под гарантии поставок золота из Гохрана. Но едва ли новый суррогат денег вызовет у золотодобытчиков энтузиазм. Скорее они обратят свои взоры на новых партнеров — банкиров, у которых деньги есть.
Поэтому правительству оставалось только одно — ограничить возможности конкурента. Что оно и сделало, выпустив постановление-барьер на пути золотого экспорта.
Конвульсии конверсии
После некоторого затишья власти опять занялись конверсией. Правительство выпустило постановление "О порядке финансирования инвестиционных программ конверсии оборонной промышленности за счет средств федерального бюджета и условиях их конкурсного отбора", а Дума приняла во втором чтении правительственный вариант закона "О конверсии оборонной промышленности в Российской Федерации".
В проекте бюджета на этот год на государственные инвестиционные программы конверсии оборонной промышленности выделено 873 млн рублей. Правительство имеет право выдавать эти деньги в качестве кредитов на основе конкурсного отбора проектов и на условиях, которые само и определит.
Согласно постановлению, предприятие или организация, желающие получить госзаказ на конверсионные проекты и льготные кредиты из бюджета на их выполнение, сначала подают свои заявки на экспертизу госзаказчику федеральной целевой программы конверсии — тому или иному ведомству. (Важное условие: претендент независимо от формы собственности не должен иметь просроченной задолженности в бюджет ни по налогам, ни по каким-либо ссудам.) Госзаказчик в течение месяца проверяет, соответствуют ли представленные документы требованиям методических рекомендаций Минэкономики, соответствует ли гражданская продукция, которую собираются выпускать на конверсионном предприятии, "современному уровню", а также конкурентоспособна ли она. Госзаказчик должен убедиться в наличии платежеспособного спроса на продукцию на внутреннем и внешнем рынках в предусматриваемых федеральной программой объемах, а также сделать экономическую оценку эффективности производства продукции и срока возврата бюджетных средств.
Если госзаказчик по каким-то причинам не справляется с экспертизой, Госфонд конверсии (держатель средств бюджета, выделяемых на конверсию) может направить проект на независимую экспертизу. После этого фонд проводит конкурсный отбор программ. При этом в первую очередь учитывается "глубина конверсии военного производства" (отношение объема производства продукции, снимаемой с оборонного производства, к общему объему продукции предприятия за прошедший год). Следующие критерии — значимость программ для решения народнохозяйственных задач, определенных в приоритетных направлениях федеральной программы, возможность сохранения рабочих мест или создание новых, наличие платежеспособного спроса на внешнем и внутреннем рынках на предлагаемую к производству гражданскую продукцию, экономическая эффективность и окупаемость программ и, наконец, сохранение и развитие научно-технического потенциала и возможность максимального использования существующих основных фондов при перепрофилировании производства.
Если проект одобрен фондом, он представляется госзаказчику — координатору федеральной целевой программы конверсии. При этом решение о финансировании программ, на которые из бюджета идет от 100 млн рублей, принимается попечительским советом фонда по представлению его председателя.
Предприятие или организация, выигравшая конкурс, получает бюджетные деньги на срок до трех лет и на льготных условиях. В этом году правительство установило следующие ставки за пользование этими деньгами: для новых проектов — 1/2 учетной ставки ЦБ, для ранее начатых — 1/4 ставки ЦБ.
В марте Минэкономики должно утвердить методические рекомендации по разработке инвестиционных программ конверсии, адресованные конверсируемым организациям. Но все равно остается открытым главный вопрос: справится ли бюрократический механизм с отбором конкурсантов на конверсионные льготы?
ВЛАДИМИР СТУПИН
ТЕЛЕГРАММЫ ГНС ПРИВЕДУТ К СКОРОМУ ПАДЕНИЮ ОБЪЕМА РОССИЙСКОГО ЭКСПОРТА
СОБСТВЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ПОРЯДКУ ЗОЛОТОГО ЭКСПОРТА ПОНРАВИЛИСЬ ПРАВИТЕЛЬСТВУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРЕДЛОЖЕНИЯ КОММЕРЧЕСКИХ БАНКОВ