22 апреля компания BP обнаружила, что у нее есть проблема — скважина на дне Мексиканского залива, из которой непрерывно вытекает нефть. В последние годы BP ставила на двух коней — зеленые технологии и Россию: то, что рвануло не в России, в значительной степени случайность, а то, что экологическая катастрофа отражается на BP столь сильно,— закономерность, в которой существование у BP российского бизнеса играет слишком важную роль.
28 июня вице-премьер правительства России Игорь Сечин проводил в Ново-Огарево рядовую встречу с украинским премьер-министром Николаем Азаровым. Ответив по ее итогам на вопросы СМИ, Сечин, уже уходивший на следующую встречу, неосторожно высказался о главе компании BP Тони Хейворде — что, мол, спрашивать? Да, прилетел в Москву, да, уходит в отставку, вроде бы представит преемника, посмотрим. Уже через пару десятков минут сенсацию опровергла сама BP — нет, конечно, Тони Хейворд никуда не уходит и не собирался уходить, как вы могли об этом подумать? И в этом была железная логика: нет уж, кто же отпустит в такой момент главного менеджера? Ни за что: Энтони Хейворд решает едва ли не главную с момента распада Британской империи проблему бывшей British Petroleum, и эту ношу перекладывать на кого-либо еще было бы бесчеловечно. А Хейворд? Ему уже нечего терять.
Проблема, ради решения которой Хейворд с начала июня перемещается по всему миру, проводя непрерывные переговоры со всеми, с кем можно обсуждать финансовые вопросы, называется Deepwater Horizon. 22 апреля буровая платформа в Мексиканском заливе взорвалась и сгорела, а из рабочей скважины стала вытекать нефть — рекордными темпами. Скважина, очевидно, была крайне перспективной — фонтанирование не прекращается до сих пор. Первые две недели проблема считалась серьезной, но в общем решаемой. В следующие две недели, когда стала очевидна невозможность ремонта скважины обычными средствами, СМИ уже успели немного успокоиться. В июне, когда ни у кого уже не было сомнений в том, что происходящее не рядовая катастрофа, мир начал обсуждать финансовые перспективы BP. В середине июня Тони Хейворд, которого к тому времени уже видели отдыхающим на яхте у берегов Шотландии, а не спасающим Мексиканский залив, отправился в турне по международным финансовым центрам.
К концу июня BP уже потратила на ликвидацию самых разнообразных последствий катастрофы более $3 млрд. Тогда же стало возможно хотя бы примерно оценить размер выплат одной из крупнейших в мире нефтегазовых компаний по всем искам, связанным с ущербом от утечки нефти из скважины, которую сначала пытались зацементировать (неудачно), затем накрыть большим куполом (без успеха), потом малым куполом (пока успех сомнителен). Выплаты составят, по оценкам самой BP, около $25 млрд. Да, до "скважинного кризиса" компания стоила более $450 млрд. Да, $25 млрд составляют около 10% капитализации BP, и основная задача Тони Хейворда (помимо того чтобы заткнуть скважину) — разместить акции BP для наполнения фонда компенсаций. Суммы, конечно, рекордные, но подъемные — с одной только поправкой. Речь идет не просто о крупной нефтяной компании, а о крупной нефтяной компании, тесно интегрированной с нефтяным бизнесом в России.
Вообще BP и в 2007 году, и несколькими годами ранее как чувствовала, с какой стороны ей ждать удара. Со времен операции Wheatbread, проекта покупки англо-британской группой 50-процентной доли в российской Тюменской нефтяной компании, превратившейся затем в ТНК-ВР, в лондонской штаб-квартире BP отлично знали, на что стоит обращать внимание. Десятки и сотни тысяч фунтов в год BP тратила в то время на экологичное оформление собственных офисов живыми цветами (почти обязательными были соцветия подсолнуха, ставшие логотипом BP) и в нежной бело-зеленой гамме. Суммы, расходуемые на PR и GR, связанные с глубокой интеграцией компании в российский бизнес, были на порядок больше.
Казалось, игра стоит свеч. BP, пожалуй, первой из крупных западных нефтяных компаний в совершенстве освоила (разумеется, не без участия российских партнеров из "Альфа-групп", Access и "Реновы") правила игры в российском ТЭКе. И именно это привело к тому, что в 2009 году около четверти мировых прибылей BP генерировалось ее участием в ТНК-BP. Это абсолютный рекорд и предмет зависти ближайших конкурентов компании по мировой нефтегазодобыче.
Сотрудничество с Россией никогда не давалось BP легко. Достаточно вспомнить проблемы, связанные с реализацией BP в роли оператора трубопроводных проектов Баку--Тбилиси--Джейхан и Баку--Тбилиси--Эрзурум — вряд ли в России были довольны тем, что именно BP эксплуатирует трубу в обход России. Ковыктинское газовое месторождение, пока "Газпром" не признал, что у него нет ни сил, ни денег его разрабатывать, было предметом непрекращающегося конфликта BP и российских властей. У BP всегда получалось то, что, пожалуй, чуть менее складно выходило в России у Shell и довольно средне получалось у гораздо более осторожной и принципиальной Exxon.
Сложно судить, насколько у BP было хорошо с зелеными проектами, технологиями и инвестициями. Для компании с корнями в Великобритании, вместе с остальной Европой буквально помешавшейся на окружающей среде и экологии, такая корпоративная стратегия неудивительна. Но Deepwater Horizon взорвалась не в Европе (хотя ЕС на всякий случай уже ограничила возможность бурения скважин на шельфе) и не в России, а в США.
Пока неизвестно, в какой степени российские власти готовы использовать проблемы BP. С одной стороны, с 2003 года не было и единого квартала, в течение которого не появлялись слухи о том, что в правительственных кругах России разработан новый план выдавливания BP из ТНК-ВР. В 2008 году, когда ТНК-ВР искала нового менеджера на смену главе компании Роберту Дадли (представитель BP), ей стоило больших усилий доказать рынку, что речь не идет о традиционном и соответствующем всем стереотипам о России намерении силовиков прибрать успешную российскую нефтяную группу к рукам. Тем не менее пока нет никаких явных признаков того, что российские власти заинтересованы в том, чтобы BP покинула ТНК-ВР. Сам масштаб деятельности компании Тони Хейворда в России уже являлся фактором, улучшающим инвестиционный климат страны. Если зеленая, инновационная, ориентированная на будущее BP может договориться с Владимиром Путиным и Игорем Сечиным — значит, здесь можно работать. А значит, нужно работать. Кажется, эта возможность стоит больше, чем любая доля в ТНК-ВР, которая может отойти государству.
С другой стороны, в рекордных проблемах BP, связанных со скважиной в Мексиканском заливе, теперь уже четко прослеживается российская составляющая. Игорь Сечин наверняка искренне сочувствует Тони Хейворду: BP и Россия сейчас не разлей вода, и в этом вся проблема. Роберт Дадли в настоящий момент координирует все работы BP по затыканию злосчастной скважины. Ламар Маккей, два года назад постоянно работавший в Москве на переговорах с российскими властями и партнерами, сейчас руководит подразделением BP в США и решает политические проблемы компании в Вашингтоне с сенаторами и госдепартаментом — президент США Барак Обама уже устал придумывать новые потенциальные кары, которые обрушатся на BP, если она не остановит одну из крупнейших экологических катастроф в истории страны. Специалисты, в том числе по России, Дадли и Маккей рассматриваются экспертами как два возможных преемника Тони Хейворда на посту CEO группы. Сам Хейворд ездит по миру с предложениями инвесторам вложить в будущее BP, профинансировав ее невеселое настоящее.
Но продает Хейворд миру уже не только риски, связанные со скважиной, но и российские политические риски. Могло быть иначе, но кто мог предсказать, что дно Мексиканского залива будет для BP более взрывоопасным местом, чем коридоры российского Белого дома? Да и можно ли отрицать, что в рекордном падении капитализации BP с 22 апреля одна из самых существенных составляющих — это именно риски российской части бизнеса BP? Российские нефтяные активы хорошо стоят на подъеме рынка, при растущей цене на нефть, при определенности перспектив, но столь же быстро падают в цене, когда речь идет о проблемах и неопределенности. Российские нефтяные компании уже демонстрировали это в 1999 и в 2008 годах — но это были именно российские компании. BP продемонстрировала это в мировом масштабе.
Остается надеяться, что скважину все-таки заткнут, деньги на компенсацию найдутся, с ТНК-ВР ничего раздражающего инвесторов не случится, а BP не будет поглощена конкурентами и продолжит развиваться как мировая компания, дружественная окружающей среде в целом и России в частности. Однако события апреля-июня 2010 года показали со всей очевидностью: мир знает, какие угрозы несет в себе такое уникальное сочетание рисков.