"Работа с посетителями должна быть агрессивной"

Государственный исторический музей, лишившийся своих помещений в Новодевичьем монастыре, должен теперь возглавить создание "музейного квартала" на прилегающей к главному зданию музея территории. О перспективах обновления музея его новый директор Алексей Левыкин рассказал корреспонденту "Власти" Сергею Ходневу.

Государственный исторический музей со времен своего основания номинально возглавлял табель о рангах отечественных музейных собраний, по крайней мере тех, которые были посвящены не столько художественным материям, сколько национальной истории. Однако события последних 25 лет поставили под сомнение столь высокий статус. В 1986 году знаменитое здание на Красной площади было закрыто на капитальный ремонт и реставрацию, после чего посетителей в музее не было 11 лет. Да и в 1997 году прошло лишь, так сказать, предварительное открытие ограниченной части постоянной экспозиции. Только через 20 лет после закрытия, в 2006 году, ГИМ наконец сообщил о том, что все музейные залы теперь доступны зрителю.

Это не было каким-то уникальным стечением обстоятельств — Третьяковская галерея тоже закрывалась на многолетний ремонт, "проснувшись" после него совсем в другой эпохе и в другом государстве, но она все-таки быстрее оправилась и набрала вес. Что греха таить, посещение Третьяковки для большинства туристов (для москвичей это тоже справедливо) все-таки притягательнее, чем визит в ГИМ. Тем более что по соседству с Историческим музеем находится Кремль. А тамошние соборы — вроде бы первоочередной объект для любого путешественника. Да и не только соборы, за кремлевскими стенами есть Музеи Кремля, оружие которых в борьбе за посетителя — не только сокровища Оружейной палаты, но и великолепная выставочная политика. Из-за нее с какого-то момента даже начало казаться, что внешний статус главного музея национальной истории перешел к Музеям Кремля, особенно когда те с государственным блеском отмечали свое 200-летие. Увы, не только размеры фондов делают тот или иной музей важным, посещаемым и знаменитым. В ГИМе хранится 4 млн предметов. Говорят, что если у каждого предмета в основной экспозиции посетитель остановится на минуту, то посещение музея растянется на 360 часов, и это притом, что в основной экспозиции выставлено только полпроцента от общего объема фондов. Понятно, что в научном смысле тягаться с собранием ГИМа невозможно, оно огромно и всеобъемлюще. Но вот в смысле контакта с публикой, в смысле ярких, интересных и качественно сделанных событий Исторический музей все последние годы явно проигрывал: его временные выставки были, как правило, чрезвычайно скромны что по кураторскому уровню, что по финансированию.

И это отнюдь не единственная проблема, с которой приходится сталкиваться современному Историческому музею. Не так давно на место многолетнего директора ГИМа Александра Шкурко (получившего почетный титул президента музея) был назначен Алексей Левыкин, бывший замдиректора по науке Музеев Московского Кремля. От него, по всей видимости, ожидают, что он сможет вывести музей из летаргического состояния малой кровью, сохранив хорошие отношения с коллективом и аккуратно решив огромный комплекс вставших перед ГИМом административно-организационных задач.

Есть ли у вас ощущение, что вы пришли в Исторический музей как своего рода кризисный управляющий?

Знаете, я бы не хотел быть кризисным управляющим, это слишком пугающий термин. Тем более что это обидело бы тех людей, которые в музее еще до моего появления очень многое сделали. Это и мой отец, который был здесь директором до начала 1990-х годов, и Александр Иванович Шкурко, у которого я, еще работая в Кремле, очень многому учился по части работы, отношений, ведения дел. Наверное, надо говорить иначе: я пришел для того, чтобы как-то по-новому взглянуть на те проблемы, которые сейчас есть, и попробовать их решить.

А вам при назначении давали какие-то конкретно сформулированные поручения?

Нет. Но я был ознакомлен с теми проблемами, которые надо решать в первую очередь. Я принял музей в сложной ситуации: Русской православной церкви был передан Новодевичий монастырь. И до конца года нам необходимо передать все объекты, которые там находятся, в том числе движимые памятники. Нам нужно их передать, описать, выявить их нынешнее состояние для того, чтобы в дальнейшем можно было проводить мониторинг-контроль. Это очень важный этап. Затем необходимо перевести большие службы на другие территории: в Новодевичьем находились наши фонды и реставрационные мастерские, кстати, хорошо оборудованные, со всеми условиями для работы. Государство нам выделило помещение в Измайлово, там, где некогда находился дворец Алексея Михайловича. Но там надо провести огромный объем работ, сначала чисто юридических, потому что необходимо принять целый комплекс зданий, затем провести капремонт и реставрацию.

Как сейчас обстоят дела с музейным кварталом и что в него должно войти?

В этом квартале — будущее нашего музея, потому что ему катастрофически не хватает площадей. Территория квартала ограничена площадью Революции, Историческим проездом и Никольской улицей: это здание Городской думы (многие помнят его как музей Ленина) и территория старого Монетного двора. Сейчас пока наиболее активно дела идут в здании Городской думы — там проводятся реставрационные работы. Сразу после их завершения мы переходим к созданию Музея войны 1812 года, который должен открыться к юбилею, через два года. Он будет занимать первую площадку этого квартала — внутренний двор, который образован зданием Городской думы и Монетным двором. В этом дворе, который всегда, насколько я помню, использовался для технических нужд, предстоит поставить экспозиционный павильон, и там на одном из уровней будет размещен Музей 1812 года.

А как это будет сочетаться с существованием Бородинской панорамы? Ведь у этого музея тоже есть и свои фонды, и сложившаяся репутация.

Тут можно обратиться к истории, которая у Бородинской панорамы своя, а у Музея 1812 года — своя. Бородинская панорама — это прежде всего сама панорама битвы, те экспонаты и те памятники, которые там показаны, выполняют вспомогательную функцию. Но война 1812 года — это немного больше, чем само Бородино. Идея такого музея в Москве возникла очень давно — когда отмечали столетие войны. И только события 1917 года помешали его созданию. Хотя уже тогда, сто лет назад, начали собирать экспонаты, которые потом оказались в Историческом музее. Насколько я знаю, это более полутора тысяч единиц.

А есть уже какие-то представления о концепции, о том, кто будет отвечать за дизайн?

Когда я пришел в музей, работа уже шла, потому что ее надо было начать еще на стадии идеи, чтобы получить финансирование, и только потом создавать концепцию, планы или эскизы. Сейчас есть рабочие группы, вот у меня на столе лежит тематико-экспозиционный план, который я читаю. Мне предстоят встречи с авторами концепции и тематико-экспозиционного плана, а также с художниками.

Министерство культуры не планировало объявить какой-нибудь открытый конкурс?

Для этого нужно много времени. И нужны отдельные средства, которыми мы в данный момент не располагаем. Понимаете, ведь тогда надо ознакомить тех, кто будет участвовать в конкурсе, с огромным фактическим материалом. А это время, и его уйдет очень много. К сожалению, времени у нас нет. Какое-то рецензирование, открытое обсуждение — это, я думаю, будет.

А что еще должно входить в этот квартал?

Существует идея — она была предложена Александром Алексеевичем Авдеевым — создать на базе исторического музея национальную галерею портретов исторических лиц.

С одной стороны, идея хорошая, потому что таких галерей, где главное внимание уделяется историческим персонам, у нас нет. Герои 1812 года в Зимнем дворце, отдельные портреты в Третьяковке и в Русском музее — и все. Но нам надо изучить коллекции, понять, что мы можем предложить, хватит ли только нашего собрания, или мы должны искать помощи где-то еще. Кроме того, сейчас проводится основательная работа по созданию фондовых помещений. Новых, хорошо оборудованных, с хорошими инженерными системами. И еще есть внутренние дворы, в которых необходимо провести большие реставрационные работы, разработать проект их использования.

Государство рассчитывает, что с новым директором Исторический музей сможет набрать новую высоту

Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ

А каковы сроки?

Пока что первоочередная задача — это Музей 1812 года. Как только мы с ней разберемся, будем постепенно переходить на другие участки. К сожалению, все время приходится работать в достаточно жестких временных рамках.

Само функционирование музея будет как-то меняться?

В первую очередь надо решать вопрос с посещаемостью музея. Сегодняшние цифры — около миллиона посетителей в год. Но в современных условиях для нормального существования музея этого недостаточно. Я думаю, что работа с посетителями должна быть в хорошем смысле этого слова агрессивной, то есть нужно предлагать что-то уникальное.

Будет ли пересматриваться основная экспозиция?

Музей не может застаиваться. Я думаю, что придется поработать и с постоянной экспозицией. Это сейчас уже понятно и экспозиционерам, и дирекции музея. Музей, с одной стороны, все-таки должен отражать историю государства. Но тут же возникает вопрос о том, как именно это делать. Существенную часть посетителей составляют дети. Они приходят в музей в рамках школьной программы. Значит, они должны здесь увидеть то, что проходили в школе. То же можно сказать и о студентах. С другой стороны, за экспозицией музея очень внимательно следят ученые и специалисты, дают свои советы, то есть в музее должен присутствовать академизм. При всем при этом музейная экспозиция должна быть занимательной. Кроме того, она должна быть интересной и иностранному посетителю. Создать такую экспозицию очень сложно.

Выставки — это деньги. Вы будете использовать опыт Музеев Кремля в том, что касается работы со спонсорами?

Да, конечно. Хорошему надо учиться. Но для этого в любом случае нужно время. За один год эту задачу решить сложно. И спонсора так же, как и посетителя, надо привлекать, для него сотрудничество с музеем тоже должно быть интересным процессом.

Вы не планируете привлекать кураторов со стороны — из Эрмитажа, скажем, или из Музеев Кремля?

Я хочу заметить, что Музеи Кремля, между прочим, кураторов со стороны не привлекали. Поэтому и нам надо подумать о своих собственных кураторах. Ведь наши специалисты иногда выступают в роли кураторов на других музейных площадках, достаточно вспомнить, что куратором знаменитой выставки "Святая Русь" во Франции была Тамара Григорьевна Игумнова, заместитель директора по выставочной зарубежной работе.

Все-таки она там была, наверное, скорее, на второстепенных позициях.

Я бы не сказал. Маловероятно, что кураторы с французской стороны могли бы решить тот огромный комплекс задач, который решался здесь.

Музей в связи со всеми предстоящими реновациями закрываться не будет?

Ни в коем случае. Он будет продолжать работать. Он уже израсходовал все свои возможности по части закрытия, мы хорошо знаем, что это такое.

Были ли еще, кроме Новодевичьего монастыря, просьбы со стороны Русской православной церкви о передаче отдельных предметов?

Пока нет, но нам все равно придется активно соприкасаться с Русской православной церковью. Помимо Новодевичьего существует еще тоже относящийся к музею собор Василия Блаженного, где проходят службы. Конечно, здесь есть болезненные вопросы. Когда мы передаем, допустим, недвижимый памятник Новодевичьего монастыря — это одно, церковь получает его в свою собственность. А когда мы передаем в безвозмездное пользование памятник движимый, мы отлично знаем, что, во-первых, он остается на учете музея, и никто не снимает с музея ответственности за него. Во-вторых, движимый памятник передается по договору, который определяет обязательства со стороны музея и со стороны Русской православной церкви. Этот договор должен обеспечивать возможность постоянного контроля и мониторинга. Многое очень непривычно. Как вы знаете, сейчас обсуждается закон о передаче объектов религиозного назначения. Многим этот проект кажется идеальным. Но мы прекрасно знаем, что будущий пользователь в скором времени столкнется с теми же проблемами, с которыми столкнулись и сталкиваются сейчас музеи,— речь идет об обеспечении охраны. Например, Новодевичий монастырь. Это не просто особо ценный объект с точки зрения России, он включен в список природного и культурного наследия ЮНЕСКО. А ЮНЕСКО очень внимательно следит за состоянием памятников. И как правило, они спрашивают с пользователей-собственников, так что перед будущим пользователем будет стоять нелегкая задача. Самое главное, чтобы и государство, и пользователь, то есть Русская православная церковь, нашли такую форму сотрудничества, при которой памятник сохранялся бы в том виде, в котором его передают.

Вопрос в том, насколько это реалистично.

Ну знаете, если это нереалистично, это будет приводить к нарушению законодательства РФ. Значит, это должно быть реалистично.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...