Лиза Голикова о Феде и Варе

Почти четыреста километров от Москвы, пять часов песен, три аудиосказки, три пачки печенья — и мы с детьми приехали на Валдай. Всего на четыре дня.

— Ой, мама,— закричала Варя, выходя из машины,— муха. Муха!!! Му-у-у-у-у-ха!

И хотя это был комар, уговорить дочь выйти из машины еще раз стоило пары обещаний. Пастилы и просто макарон, без мяса.

Мы оказались в лесу, прямо на берегу озера. И в первые два часа, пока мы осматривали окрестную территорию, где собирались жить, дети впервые увидели огромных муравьев, слепней, мух и сверчка.

Варя поначалу не ходила. Она высоко подпрыгивала, стараясь большую часть времени провести в воздухе. Она боялась, что, если ее ноги задержатся на земле, из-за муравьев она ходить не сможет. Федя, напротив, пригибался низко к земле. Он не боялся муравьев. Его беспокоили комары и слепни. Поэтому он ходил на корточках.

Озеро сперва было воспринято детьми как спасительное звено в этом пейзаже. Они быстро разделись и зашли в воду.

— Какое маленькое море! — Федя был разочарован.

— Это не море, а большой бассейн,— Варя всегда предпочитала оптимистичнее смотреть на вещи.

Зайдя в воду, первым закричал Федя.

— Ай! Тут кругом рыбы!!! Они меня сейчас съедят.

Следующие полтора часа он просидел на корточках, на границе озера и суши.

Варя совершенно не смутилась из-за присутствия рыбы. Но местный егерь в это время ловил раков. Увидев это, Варя выскочила из воды. В тот день они больше не купались.

— Мам, а чем тут пахнет? — этот вопрос я слышала уже много раз.

— Лесом. Озером. Воздухом.

— А разве все это пахнет? А почему?

Вопросы обсыпали меня так же, как комары и слепни. И если с последними я обходилась беспощадно, на детские вопросы я старалась реагировать с максимальным терпением.

— А это что еще летает? — дети показывали на стрекоз.— Они летят в аэропорт? А почему тут нет простых самолетов?

Дети в тот день беспощадно отрицали природу. Они совершенно не понимали ее. Кукушка сводила их с ума: они сбивались со счета. Молодая лосиха, которую мы пришли покормить, имела неосторожность приблизиться к Феде в тот самый момент, когда он подавал ей кусок хлеба. От неожиданности Федор просто сел. Лосиха — тоже. В таком положении они смотрели друг на друга минут, наверное, пять.

— А где твой лось? — Федя нашелся первым. Лосиха встала, развернулась и ничего ему не ответила.

— Я с ней поговорил, а она ушла. И кто ее воспитывал?

Все насекомые у детей оказались мухами, трава — одуванчиками, птицы — голубями, а рыба — лососем. С такими представлениями о природе мы отправились спать.

— Мам, вот сверчок — он очень приятный. Ведь когда я буду спать, он заиграет на скрипке. Только сначала нужно ее ему подарить,— Варя во все глаза смотрела на огромные усы у сверчка, но дотронуться до них боялась.

Дети заснули за пять минут, не дослушав даже сказку. Сверчка мы, кстати, оставили. Ему была вручена скрипка — лист с оборванной зеленью. Каждый вечер он получает новую скрипку.

На следующий день на пирсе, который метров на сто вдается в озеро, Федя увидел рыбака.

— Это лосось? Или дорада? — спросил он у рыбака, заглядывая в ведро с выловом.

— Линь.

— Что? Иней?

Дети наотрез отказались купаться в озере.

— Мам, а вдруг там раки? Они наверняка голодные и нас укусят. И линь. Он очень большой и страшный.

Зато они согласились на лодочную прогулку. Мы оказались на противоположном берегу, проплыв среди камышовых зарослей, причалили. Я запрокинула весла, привязала лодку и высадила детей. Мы оказались в зарослях черники. Тропинка вела куда-то далеко в лес, а слева шелестела кувшинками лесная речка.

— Мама, тут продаются ягоды!!! Смотри, сколько много!

Мы собирали чернику в Федину кепку. Через полчаса она была наполнена ягодами, притом что дети закидывали их в рот целыми горстями. Черника росла везде — ее было так много, что негде было ступить. И Федя, пытаясь ее обойти, оступился. Через секунду он оказался в болоте. До нитки промок. Я переодела его в свою одежду, и мы отправились обратно. Варя помогала мне управляться с веслами. А Федя освобождал свою кепку от ягод.

Вернувшись, я попросила затопить баню.

— Мама, с меня течет водичка! Посмотри! Я же сейчас весь засохну! — Федя, раскрасневшись, лежал на верхней полке в парной, но совершенно не хотел оттуда уходить.

— Надо не забыть накормить голубей. У нас остался хлеб, который не съела лосиха,— Варя вспомнила, что в Москве вечерами мы ходили в парк и относили голубям две булки мягкого хлеба.

— Дети, голуби — это городские птицы. Здесь голубей нет. В лесу живут дятлы, кукушки и тетерева.

— И Груффало. Оно порядком струффало,— это был почти единственный зверь, который у детей неизменно ассоциировался с диким лесом. Они знают книжку про него наизусть. А волки, зайчики и медведи давно стали персонажами из мультиков и книг: в детском сознании это были переселенцы из живой природы в нормальные бытовые условия.

— Дети, а как же медведи?

— Мама, ты что, не знаешь? Медведи только в народных сказках живут в лесу. А на самом деле они обитают в зоопарке. У них там клетки и трехразовое питание.

Вечером мы пошли рыбачить. С помощью егеря за два с половиной часа мы поймали линя и пару окуней. Дети помогали чистить рыбу и бросать ее в котелок. Съев по две порции ухи, они просили добавки.

А наутро пошел дождь. Варя рассматривала его из огромного мансардного окна в номере.

— Мам, кто это к нам стучится?

— Дождь.

— А давай его пустим. Он подобреет и высохнет.

Я распахнула окно, и комната наполнилась прохладой и густым запахом соснового леса.

— Здесь хорошо,— Федя пил травяной чай с медом, закутавшись в шерстяной плед.

— Мама, а ты знаешь, что из-за жизни собачьей бывают кусачи?

— Догадываюсь.

— Но мы привыкли и не кусаемся.

— Я вижу. Вы — молодцы.

— Знаешь, давай еще поживем в дикой природе?

Чтобы полностью адаптироваться к природе, детям понадобилось двое суток, падение в болото, черника в кепке, уха на костре и баня.

Четыре дня прошло, а мы остались здесь. И, видимо, еще надолго.