При упоминании аравийских древностей первыми, наверное, приходят на ум Мекка и Медина — оба священных города ислама находятся на территории Саудовской Аравии, и тамошний король унаследовал от турецких султанов титул защитника и покровителя этих святынь. Но кроме правоверных хаджи эти города видели немногие. Саудовская Аравия, шариатское государство, решающее, например, вопрос высшей меры наказания по старинке — публичным обезглавливанием преступников на площади,— довольно специфический объект для международного туризма. Впрочем, дело даже не в этом; в Мекку, например, для немусульман вход и вовсе закрыт. Так было всегда, хотя в прошлые века находились отважные европейцы, чья любознательность простиралась до того, что они переодевались паломниками-магометанами и все-таки проникали к запретной для гяуров Каабе.
Хотя и мусульманам, совершающим хадж, навряд ли удается все рассмотреть досконально и в подробностях. Кааба, загадочное святилище, по легенде, выстроенное Адамом и потом заново отстроенное Авраамом (Ибрахимом), сейчас окружена зданиями исполинской мечети аль-Харам; ее комплекс вместе с кровлями и двором, где, собственно, стоит Кааба (этот двор размером с небольшой аэродром), вмещает до 700 тысяч людей одновременно. Разглядишь ли в такой толпе какие-нибудь детали? Двери Каабы, например. Нет, конечно, их скорее разглядят привилегированные люди — вроде короля, высших сановников и почетных гостей,— совершающие по древней, еще, вероятно, доисламской традиции раз в год обряд подметания Каабы метелками, смоченными благовониями (в прошлом году, кстати, в роли почетного гостя там побывал Рамзан Кадыров).
И вот пожалуйста — те самые двери Каабы можно увидеть теперь на выставке в Лувре. Это, правда, не теперешние двери, а более старые, подаренные султаном Мурадом IV. Есть также серебряный дверной замок, который святилищу в Медине пожертвовал султан Ахмед I. Эти вещи теперь хранятся в Национальном музее в Эр-Рияде, откуда выставка и приехала в Лувр.
Однако на самом деле самая эффектная часть "Дорог Аравии" — не исламское искусство; мусульманский период вообще составляет довольно небольшую часть хронологии показанных древностей, если учитывать, что начинается все аж с неолитических времен. IV тысячелетием до н. э., то есть эпохой, когда цивилизация в Египте и в Шумере находилась еще в младенческом состоянии, датированы погребальные стелы — трогательного вида истуканы, прижимающие к каменной груди ручки-палочки. Каменные сосуды с уже тщательной, даже мастерской резьбой — это позже, уже II тысячелетие. Надо сказать, что подобные вещи тем более на вес золота, что Саудовская Аравия не Египет и не Междуречье — в том смысле, что археологически ее территория изучена не очень хорошо. Что-то, впрочем, делается, о чем свидетельствуют не только выставленные в витринах экспонаты. Выставку сопровождают многочисленные фотографии — суровые пустынные ландшафты, археологические памятники, места раскопок, расчищенные руины древних городов.
Антропоморфная стела, IV тысячелетие до н. э.
Фото: © Saudi Commission for Tourism & Antiquities
Именно городов: хотя Аравийский полуостров был заселен кочевниками, некоторые исмаилиты еще в совсем глубокой древности создавали свои царства и строили столицы. Больше повезло так называемой Счастливой Аравии, территории на юге Аравийского полуострова, богатому ладаном царству сабеев (откуда к Соломону, собственно, приходила царица Савская), но сейчас там Йемен; Саудовской Аравии достались в основном те части полуострова, которые Клавдий Птолемей называл "Аравия Каменистая" и "Аравия Пустынная". Впрочем, процветание было и там: выставка особенно выделяет царство Лихьян, демонстрируя статуи правителей и фотографии высеченных в скалах гробниц (это уже I тысячелетие до н. э., ближе к середине). Статуи причудливым образом напоминают не то древнеегипетскую скульптуру, не то куросов греческой архаики; гробницы же заставляют вспомнить аналогичные погребальные сооружения в Малой Азии или в Иордании.
Если это только намеки на культурный обмен (а то как же, если рядом проходит один из важнейших торговых путей древности, "дорога благовоний"), то дальше удивительное взаимопроникновение культур становится вполне очевидным. Оказывается, и эта каменисто-пустынная часть Аравии не осталась после походов Александра Македонского в стороне от влияния торжествующего эллинизма. Это, может быть, уровень не Петры или Пальмиры, знаменитых столиц на периферии эллинистического мира, но тем интереснее смотреть на порожденные этой культурой вещи, немного наивные, но притом очаровательно своеобразные — фрагмент фрески с портретом человека, которого венчают какие-то парящие в воздухе гении, или мужская голова из бронзы, до странности напоминающая древнегреческую театральную маску. Налицо все признаки цивилизации, скорее, просвещенной и даже чуть изнеженной: вот изысканная серебряная посуда; вот стеклянный сосудик, ловко сделанный в форме финика; вот плита с надписью, которую совсем уж издалека можно принять за греческую, подойдя ближе — за финикийскую, а на самом деле это, по всей видимости, сабейский алфавит.
Но этот странный синтез оказался не прочнее дома, построенного на песке: произведения времен начала новой эры (например, вещи из гробницы в Тель-аль-Зайеде — золотая погребальная маска из чеканного золота, золотая же "перчатка" для покойного и пектораль) уже грубее, в обаянии их определенно есть что-то примитивно-варварское. Как и в Европе, тут были свои "темные века", после которых появились другая вера и другое искусство — строгие куфические надписи, Кораны, писанные по пергаменту золотом, и дары правителей со всего исламского мира, колыбелью которого была именно эта Аравия, пустынная и каменистая.
Париж, Лувр, с 14 июля до 27 сентября