Фестиваль кино
На закрывшемся в Москве XXXII Международном кинофестивале главный приз достался венесуэльскому фильму "Брат", а спецприз жюри — албанской картине "Албанец". ЛИДИИ МАСЛОВОЙ такой выбор жюри показался довольно неожиданным.
У скептически настроенного наблюдателя может сложиться впечатление, что жюри честно обсуждало в качестве кандидатов на награды только те фильмы, которые видело, то есть пару фильмов в начале и один в конце. Благоразумно решив свести конкурсные просмотры к минимуму, все остальное время жюри развлекалось или смотрело чемпионат мира по футболу, отчего и решило, что будет как никогда уместно отдать главного "Золотого Георгия" картине с мощной футбольной сюжетной линией: герои венесуэльского фильма, два брата, стремятся сделать футбольную карьеру, но их сильно отвлекает общая криминогенная обстановка. По сути своей и по мелодраматическому накалу страстей "Брат" напоминает латиноамериканский сериал, утрамбованный режиссером Марселем Раскином в час сорок минут экранного времени и снабженный атрибутами социальной обеспокоенности. Мама братьев-футболистов жалуется, что сахар подорожал, но вскоре это ее перестает тревожить, потому что ее убивает шальная пуля одного из криминальных корешей ее сына, а второй брат решает замять дело, чтобы не портить им обоим футбольную карьеру.
Как сказал председатель жюри Люк Бессон, при просмотре фильмов из 15 стран, представленных в конкурсе, членам жюри прежде всего было интересно, где живет и процветает независимое кинопроизводство. Должно быть, свою гуманитарную миссию жюри поняло в том смысле, что концептуально было бы наградить такие страны, о существовании кинематографа в которых многие вообще не подозревают,— например, Венесуэлу и Албанию. Поощрить же кинематограф цивилизованных стран с какими-то понятиями о современной кинематографической культуре-- его представляли, например, канадский фильм "Коул", шведская "Дорогая Элис", болгарские "Следы на песке" — идея слишком банальная. Зато оригинально и свежо получилось с албанским фильмом "Албанец" Йоханнеса Набера, удостоенного спецприза жюри "за честную и трогательную форму" и "Святого Георгия" — за лучшую мужскую роль, увидев который у себя в руках, симпатичный албанский юноша в джинсах и желтых бутсах Ник Хелилай чуть не очумел от счастья. Герой албанского фильма — представитель модной в современном кинематографе профессии гастарбайтера. После того как от него забеременела односельчанка, он вынужден ехать на заработки в Германию, чтобы жениться на любимой, и, пережив массу приключений, в том числе и криминального характера, возвращается на родину.
В распределении призов XXXII ММКФ нашли отражение не только актуальные социальные тенденции, но и стремление рассчитаться с прошлым: так, обладательница приза за лучшую женскую роль Вилма Цибулкова (картина "Как рай земной"), вышедшая на сцену босиком по причине отсутствия подходящих туфель, напомнила про оккупацию Чехословакии советскими войсками в 1968-м (в этот период происходит действие чешской картины), но в целом высказалась в примирительном духе: никогда бы, мол, не поверила, что картина о советской оккупации, холодно встреченная в Чехии, первую награду получит в Москве. Единение стран восточноевропейского лагеря продолжилось вручением приза за режиссуру поляку Яну Кидаве-Блонскому за диссидентскую мелодраму "Розочка": лауреат верноподданнически говорил по-русски и заверил, что кино его научили снимать, когда он год проучился во ВГИКе, и предложил воспринимать снявшуюся у него в картине молодую блондинку Магдалену Бочарскую как новую версию Барбары Брыльской. В своей заключительной речи президент ММКФ Никита Михалков пошутил, что у него с Вилмой Цибулковой оказалось много общего: "Я тоже забыл туфли, хотя и ношу другие, и я повезу свой фильм в Карловы Вары, где, надеюсь, его примут лучше, чем здесь". А вот финальная шутка председателя жюри Люка Бессона прозвучала несколько снисходительно: "Может быть, получив призы в Москве, албанский актер купит себе хороший костюм, а чешская актриса — туфли", отчего заявленный интерес прогрессивного французско-американского режиссера к независимым развивающимся кинематографиям приобрел покровительственно-высокомерный оттенок.