выставка живопись
Вплоть до 4 сентября гигантская передвижная ретроспектива "Пикассо. Из собрания Национального музея Пикассо, Париж" гостит в Петербурге. Уникальная, роскошная, сногсшибательная, обязательная к просмотру — все эпитеты, сопутствующие ее московским гастролям, применимы снова. Из чисто эрмитажных новаций КИРУ ДОЛИНИНУ поразили золоченая рама парадных дворцовых залов и разбросанность экспозиции в пространстве музея.
Национальный музей Пикассо в Париже обязан своим существованием тому, что в домах и мастерских художника после его смерти оказалось ни много ни мало — 70 тыс. произведений, налог за наследование был способен разорить вдову и детей. Тогда был придуман трюк, к которому потом не раз прибегали во Франции и в других чувствительных к собственной культуре странах: в зачет налога пошла часть собрания. Отбор был сделан специалистами, под вещи государством был передан особняк в Париже, и в результате получился феерический по полноте Музей Пикассо. Благодаря затеянной в музее реконструкции мы и получили выставку, очередь на которую не иссякала все три месяца ее гастролей в Москве и которая сегодня обретает новую жизнь в залах Зимнего дворца.
"Выставка отражает две вещи. Во-первых, Пикассо у нас в таком объеме никогда не было. Но и у Пикассо никогда не было выставки в главных залах Зимнего дворца",— провозгласил на пресс-конференции директор музея Михаил Пиотровский. С первым тезисом не поспоришь, более того, только из него и стоило исходить при планировании. Такого Пикассо не было и больше не будет, музейные и страховые реалии практически исключают для нас повторение подобного проекта. Тем обиднее, что зрителям эрмитажной выставки Пикассо придется нелегко. Найти все части разбросанной по огромному музею экспозиции под силу только самым упорным. Почему так получилось, понятно — Николаевский, единственный зал, который со своими сателлитами мог бы естественным образом принять столь обширную экспозицию (около 200 произведений, включая живопись, графику и скульптуру), занят политически важной выставкой искусства Кореи, а развести их в выставочном календаре музея почему-то не получилось.
Выставку открывает Фельдмаршальский зал. Там всегда были портреты, вазы и толпы расходящихся далее по разным залам посетителей. Все это осталось — но зал украсился двумя щитами с батальными сценами. Из них только одна принадлежит кисти Пикассо — "Резня в Корее" (1951), остальные две как бы про то же (одни стреляют в других), это классические батальные сцены середины XIX века. Кураторская мысль ясна — Пикассо тоже отсылал к XIX веку. Но он-то имел в виду "расстрелы" Мане и Гойи, что ведет к совсем иным иконографическим и политическим рядам.
На этом пассаже, правда, искусствоведческий постмодернизм заканчивается. Дальше география будет причудлива, но хронология рассказа вполне внятная. Направо от зала с "Резней" галерея, где вместо положенных ей портретов членов семьи Романовых воцарился ранний Пикассо — блистательный голубой период, немного, но отменных вещей розового периода, начало кубизма, счастливое начало семейной жизни с дягилевской балериной Ольгой Хохловой, маленький сын Поль, которого отец иногда в шутку представлял по-русски "Павел Павлович".
Потом к "Резне" придется вернуться и протиснуться через Малый тронный зал, ради того чтобы оказаться на главной сцене эрмитажной премьеры — в Гербовом зале. Вообще-то основной визуальной его достопримечательностью является внушительное количество золотых от и до колонн. Ради Пикассо золота понизу поубавилось — по периметру зала выставили щиты. На них и рядом с ними живопись, графика и скульптура конца 20-х — начала 30-х годов — тот Пикассо, который полностью отсутствует в отечественных музеях и который так поразил зрителей легендарных советских выставок 1956-го. Сюрреалистические тела, носы, челюсти, скульптуры из проволоки, знаменитые тяжеловесные "головы из Буажелу", антивоенные вещи времен гражданской войны в Испании. Главный акцент — "Кошка, схватившая птицу" (1939) в раме из золоченых колонн.
Четвертый зал выставки на этом этаже, Пикетный, совершает прыжок лет через тридцать — здесь поздний Пикассо и его разговор со старыми мастерами. Самая сильная и самая спорная часть собрания парижского музея — то ли слабеющая кисть гения, то ли истинный Пикассо, к старости обретший подлинную свободу в разговоре с великими предшественниками. До особого, специально для России сформированного раздела выставки — "Пикассо и русские балеты" — дойдет не каждый, это аж на третьем этаже Зимнего дворца. В первый день работы выставки там было пустынно, что неудивительно — в экспозиционном деле не стоит переоценивать силу человеческого любопытства.