Фестиваль кино
В честь своего 25-летия Израильская национальная опера организовала грандиозный музыкальный фестиваль под открытым небом — у подножия горы Масада, что неподалеку от Мертвого моря. В фестивале приняла участие легендарная певица Джесси Норман, но главным событием стали представления оперы Верди "Набукко". Рассказывает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.
Выразительных пейзажей с потенциалом для оперных open-air в Израиле хватает, есть даже и "готовый" древнеримский театр (в Кесарии Палестинской), но в данном случае место для фестиваля выбирали с особым умыслом. На горе Масада до сих пор сохранились остатки укрепленного дворца Ирода Великого; это та крепость, в которой разыгрывался в начале 70-х годов н. э. последний эпизод Иудейской войны: горстка восставших около года отчаянно удерживала Масаду против римского Десятого легиона под предводительством легата Флавия Сильвы. Падение Масады ознаменовало для Израиля конец эпохи второго храма. А Набукко оперы Верди — это царь Навуходоносор, угнавший евреев в вавилонский плен и разрушивший первый храм Соломона. То есть и там, и там конец эпохи, но, с другой стороны, у Верди-то все кончается хорошо: либретто оперы, как известно, на редкость вольно обращается с библейскими событиями, и недаром многие современники Верди видели в этой череде выдуманных положений не столько пересказ ветхозаветных хроник и не столько псевдоисторическую вампуку, сколько завуалированный патриотический манифест, зовущий к свободе и независимости Италии.
Новый фестиваль устроен с пышностью, достойной самих строительных затей Ирода Великого. Увесистый бюджет в $20 млн (для сравнения, годовой бюджет довольно динамично работающей Израильской национальной оперы составляет $100 млн) освоили с размахом: прямо посреди выжженной неласковым летним солнышком Иудейской пустыни выстроили сцену и амфитеатр на 6,5 тыс. человек, а ближе к ночи, когда начинались представления, на подходах к амфитеатру буквально из ниоткуда возникала этакая восточная фантасмагория — огромные "фойе" под открытым небом, окруженные подсвеченными скалами и украшенные мозаичными и фресковыми панно в античном вкусе, натуралистичного вида "руинами" и даже бьющими фонтанами.
Сам спектакль работал по законам умно локализованного open-air: декорации работы Ницана Рафаэли минималистичны, но уж какие рукотворные декорации сравнятся с феерическим почти лунным ландшафтом, окружающим сцену, и со зрелищем высящейся над ней горы Масада, купающейся в разноцветных прожекторных лучах. Зрелищность — вообще едва ли не главный козырь этого "Набукко", поставленного режиссером Йозефом Рохлицем, хотя музыкальную часть тоже старались сделать и представительной, и качественной, насколько позволяли полевые условия и микрофонный звук. Под аккомпанемент оркестра Израильской оперы (им дирижировал маэстро Даниэль Орен, в 1975 году выигравший главный приз на первом дирижерском конкурсе Герберта фон Караяна) в спектакле пели, в частности, знаменитый грузинский бас Паата Бурчуладзе (Захария), крепкоголосая гречанка Димитра Теодосиу, итальянское меццо Тициана Карраро (Фенена) и баритон Альберто Газале (Набукко), тоже из Италии. Хористы Израильской оперы предсказуемо сорвали шквал аплодисментов после прославленного хора пленных евреев "Va, pensiero", главного хита оперы; номер повторили один раз, затем дирижер, в нарушение всех мыслимых канонов, обратился к публике с текстом: "Пойте с нами, только уж дослушайте последние ноты, не хлопайте слишком рано", и хор зазвучал в третий раз, и 6,5 тыс. зрителей подтягивали по мере сил. Любоваться приходилось не столько несложными мизансценами, сколько спецэффектами — на сцене вспыхивали факелы, блистала поражающая Набукко молния, как будто бы прямо в воздухе пустыни реяли видеопроекции с видом то пламени, то потока "рек вавилонских", а в небо время от времени упирались стометровыми колоннами лазерные лучи. Весь этот передовой сценический хай-тек, что занятно, мирно соседствовал с приметами патриархального "большого стиля" — с роскошными псевдоисторическими костюмами (Альберто Спьяцци) и с вереницами наряженных живых лошадей и верблюдов, дефилирующих по просцениуму в массовых сценах.
По всей видимости, устраивая этот фестиваль, Израильская опера не столько собиралась вступать в прямую конкуренцию с фестивальными гигантами европейского лета вроде Зальцбурга, Байрейта или Экс-ан-Прованса, сколько рассчитывала завести у себя некий аналог "Арены ди Верона", великолепный туристический аттракцион с уникальной площадкой. Юбилейные празднества закончатся, но сам фестиваль никуда не денется: на будущий год у Масады будут исполнять "Аиду", а в 2012-м — еще один оперный опус на библейскую тематику, "Самсона и Далилу" Сен-Санса.