Неделю назад в Париже, на бульваре Монпарнас, я хотел поужинать, но не выходило
Мой товарищ, с которым мы гуляли по городу, был зачем-то сыт и в каждом ресторане предупреждал, что будет только воду. Перед этим я делал обширный заказ, наслаждаясь жизнью и производимым эффектом, а потом своим эффектом наслаждался уже он: заказывал эту воду без газа — и ему говорили, что здесь так не получится, маловато будет. У них все-таки едят, а не пьют.
И мы шли в следующее заведение, где, наоборот — пили, но не ели.
Нам с ним надо было решиться и разойтись: он бы попил воды, пока я поел бы. Но мы никак не могли на это пойти: к чувству голода примешивалось чувство злобы на то, что мы не можем прийти, сесть за столик и сделать то, что мы хотим: в конце концов, мало им было того, что я и салат заказал, и суп, и мули... и, в общем, явно перебрал, еще даже не приступив к ужину?..
Вот так мы и мыкались по бульвару Монпарнас в поисках лучшей доли.
К тому же накануне в Стамбуле я, можно сказать, лишился средств к существованию. Поздно вечером в центре города я решил получить из банкомата немного турецких денег. Банкомат поначалу благоволил мне: оказалось, есть меню даже на русском языке. Он был так предупредительно вежлив, что я сразу заподозрил неладное, но не стал поддаваться этому чувству, а зря: когда я указал нужную мне сумму, банкомат ненадолго задумался, а потом я увидел надпись: "Ваша карточка конфискована. Обратитесь в ближайшее отделение банка или в ближайшее отделение полиции".
На одно не было времени, на другое — желания. Утром я позвонил в банк, чьими услугами пользуюсь, и выяснилось, что мне не прошло даром последнее посещение Украины: карточка оказалась в зоне риска, я там пользовался банкоматом одного учреждения, которое, оказывается, было замечено в противозаконных международных финансовых операциях. Думаю, если бы я пользовался любым другим банком, исход был бы таким же: украинские банки счастливы все примерно одинаково. А их клиенты несчастливы, соответственно, каждый по-своему.
Но была у меня для Парижа и другая кредитная карточка, впрочем, как выяснилось, не было возможности ею воспользоваться.
Я пытался противостоять судьбе. Мы доехали до Латинского квартала, надеясь, что здесь царят другие порядки или хотя бы нравы, что официанты человечнее, а еда — вкуснее, наконец. Но чертовщина какая-то: нам и здесь не давали присесть.
И вот когда я понял, что жизнь наконец повернулась ко мне своей черной стороной и всерьез задумался над ее следующим ходом и ответным своим (сдаваться без боя я, сразу скажу, не собирался), я вдруг увидел одного человека. Вернее, он меня. Мы с ним не виделись много лет, и при этом оба жалели об этом. Но он давно уехал из Москвы и жил в Париже, а я... ну что я... я жил не в Париже. Честно говоря, я ему очень обрадовался.
Но главное — что и он мне. И через час мы уже сидели у него дома вместе с моим товарищем и ужинали: его жена почему-то любила готовить — так и не изжила в себе вологодскую привычку.
Мир лучше, чем временами начинает казаться.