Несмотря на обострившиеся отношения в треугольнике "Горбачев — Ельцин -республики", состоявшееся 4 ноября заседание союзного Госсовета прошло мирно: лидеры нерусских республик не пытались выяснять отношения с Ельциным, а Горбачев не попытался прояснить свой неясный статус.
Умеренность, проявленная участниками заседания, может быть объяснена общей неготовностью идти на открытый конфликт. Как и во времена павловских реформ, лидеры республик соглашаются на проведение непопулярных мер, исходя из двух посылок: а) "деваться все равно некуда"; б) "за провал будем отвечать не мы, а Ельцин". Не исключено, что проводимая Россией кампания давления на республики заставит их признать российскую гегемонию и присоединиться к ельцинской хозяйственной реформе, а намеченное на 12 ноября новое заседание может выдать Ельцину carte blanche на дальнейшие действия.
В теплой, дружественной обстановке
Попытку устроить выяснение взаимных отношений предпринял в начале заседания председательствующий Горбачев: назвав вопрос "о текущем моменте" главным, он говорил о "тяжелейшей", "критической" и "трагической" ситуации, действия ряда политиков (читай — Ельцина) назвал "безответственными", после чего предложил обменяться мнениями по этому самому "текущему моменту". После гнетущей паузы члены Госсовета дружно предложили не отвлекаться, а обсуждать повестку дня -структуру и штаты Межреспубликанского экономического комитета (МЭК). Получив такой афронт, Горбачев сдался: рефреном речей председательствующего стала фраза "мы с Борисом Николаевичем". В ходе заседания Борис Николаевич вел себя как полновластный хозяин, и упреки собрания достались не автору взбаламутившего всю страну заявления от 28 октября, а людям, менее всего ответственным за экономический обвал предыдущей недели: Ивану Силаеву и украинскому премьеру Витольду Фокину. Перебранка не касалась сути главного вопроса — что собирается делать Россия, и основные проблемы, стоящие перед собранием — проблема Ельцина и проблема Горбачева — так и повисли в воздухе.
Проблема Ельцина
Отказ республиканских лидеров выступить единым фронтом и потребовать от Ельцина ответа за взорвавшее экономику заявление о переходе к свободным ценам показывает, что до сих пор расчет Ельцина оправдывается: не исключено, что лидеры республик согласятся на ельцинский ультиматум и по истечении недели, отпущенной на раздумья, подпишут все, что требует Ельцин. А требует он немногого: признать российскую гегемонию в рублевой зоне, признать Россию правопреемником СССР и покорно идти в фарватере российской экономической политики.
Успеху Ельцина способствовали три фактора.
С точки зрения геополитической весьма трудно было ожидать сплоченных действий всех окружающих "Срединное Царство" нерусских республик. Территориальная разобщенность, глубокие различия в структуре экономики и неоднородность политической ситуации в республиках, — все это способствует успеху политики "разделяй и властвуй". С точки зрения экономической — обвал, который до всякой либерализации цен уже идет в России, должен был убедить партнеров Ельцина в том, что "против лома нет приема". Во-первых, от взбесившегося российского рубля никаким кордоном не отгородиться, во-вторых, рано или поздно цены все равно придется отпускать — так лучше не по своей инициативе.
А с точки зрения чисто политической ситуация точно повторяет канун павловских финансово-экономических реформ. Тогда, ругая вслух союзного премьера, лидеры республик втихомолку с ним соглашались: "Если Павлов берет на себя эту грязную работу — так слава Богу: если он себе сломает шею, мы наперед готовы примириться с тяжкой утратой". Сегодня в роли Павлова выступает Ельцин, и поведение удельных князей точно такое же: принимать все со смирением, не ввязываться в полемику и ждать, что будет дальше. Кажется, сходную тактику избрал и Горбачев.
Проблема Горбачева
По конфиденциальным данным, еще накануне заседания Горбачев колебался в выборе тактики: перебирались такие варианты, как громкая отставка или попытка потребовать от Госсовета подтверждения полномочий президента СССР. Но попытка "навязать партии дискуссию" провалилась, и президент СССР впал в апатию, реагируя лишь на откровенные нарушения благоприличия (вроде матерных анекдотов Гавриила Попова, которыми тот объяснял хлебный кризис в Москве).
Кое-какие позиции Горбачев все-же удержал: союзный МИД (теперь -Министерство внешних сношений), единая армия и единое МВД остаются, и сохранение поста президента СССР получает оправдание: кто-то должен представлять сообщество за границей, кто-то должен быть главнокомандующим.
Похоже, созданная Ельциным неразбериха пошла Горбачеву на пользу и спасла его от окончательного выхода в тираж. Лидеры республик склоняются к мысли о необходимости сохранять символический центр, как-то демпфирующий курбеты Бориса Николаевича. А вокруг Горбачева и призрачных союзных структур начинает группироваться лояльная оппозиция Ельцину, которая в качестве "теневого кабинета" — если ельцинская реформа потерпит крах — имеет шансы перехватить падающую власть. С устранением Горбачева Ельцин остался бы vis-a-vis с патриотическим блоком, который только и ждет скорого ельцинского провала, чтобы подобрать власть, валяющуюся в грязи. А это значит, что Горбачев вновь — как и в дни путча — оказывается нужен Ельцину.
Вероятно, на ближайших заседаниях Госсовета будет царить внешнее согласие: все напряженно ждут, чем ельцинская затея кончится, но начинать конфликт первым не выгодно никому.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ