Проект балет
В Театральном зале Московского международного дома музыки в рамках цикла Terra musica творческая мастерская Юрия Абдокова представила молодых хореографов — студентов Московской государственной академии хореографии (МГАХ). В отличие от педагогов, ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА не нашла в себе сил поддержать юных дарований.
Студенты балетмейстерского отделения МГАХ — 26-летний Константин Семенов и 29-летний Кирилл Радев — угодили в компанию консерваторских музыкантов потому, что у них общий профессор — композитор Юрий Абдоков, инициировавший творческую стыковку своих подопечных. В программке к трехчастному концерту, первое отделение которого было отдано камерной капелле "Русская консерватория" 25-летнего дирижера Николая Хондзинского, профессор пообещал, что "музыкально-хореографическое содержание концерта осязательно реализует идею синтеза искусств". Обещание он нарушил: студенты МГАХ представляли свои работы преимущественно под фонограмму.
Впрочем, силы оркестра тратить и не стоило. Классическим танцем, который современные авторы облюбовали для своих постановок, они владеют в минимальном объеме, не дотягивая даже до типовой программы подготовки артистов балета. Этого не могут замаскировать ни псевдосовременные виньетки типа волнообразных движений корпуса или перекатов по полу, ни беготня артистов по сцене, имитирующая душевный подъем. Особенно неуверенно балетмейстеры чувствуют себя в дуэтном танце. Обводок они практически не используют, верхних поддержек по возможности избегают, а женское тело с мужским рискуют соединять разве что посредством конечностей — объятия в дуэтах столь целомудренны, что между торсами партнеров с успехом можно разместить еще одну любовную пару. Кажется невероятным, что эту шепелявую старческую хореографию сочиняли молодые мужчины-балетмейстеры, а не методистка РОНО пенсионного возраста.
Конечно, скудость лексики авторов можно списать на исполнителей, навербованных в основном из студентов той же МГАХ и неспособных выполнить сколько-нибудь сложное задание. Однако нет никаких доказательств, что начинающие хореографы произвели бы нечто более осмысленное, попадись им в руки артисты иного уровня. Ведь и нехватку фантазии в сочинении движений, и телесную ограниченность артистов можно было бы превратить из недостатка в достоинство, проштудируй балетмейстеры историю современной хореографии. Вот, например, бельгийка Кристина де Шатель: поставила человека столбом, заставив двигать руками на манер уличного регулировщика, и создала шедевр минимализма, вошедший во все учебники. Но господа Семенов и Радев даже позаимствовать толком не могут. Первый из них, работающий артистом балета в Музтеатре Станиславского и Немировича-Данченко, попытался было воспроизвести фирменную кантилену хореографа Начо Дуато, чей балет идет в репертуаре театра: пара девушек и юношей действительно двигались у него без остановки, однако это обстоятельство не скрыло банальности самих движений. А Кирилл Радев задумал было сплести упражнения для трех девушек на манер композиций Касьяна Голейзовского, затем перекинулся на раннего Джорджа Баланчина, но вскоре отступился от обоих титанов, придавленный непосильностью задачи.
Судя по работам студентов, в изучении мирового современного танца они не продвинулись дальше творчества Генриха Майорова, руководителя балетмейстерского отделения МГАХ. Причем это не тот случай, когда учитель может признать себя побежденным: майоровские номера, в 1970-е годы делавшие погоду на всесоюзных конкурсах артистов балета, даже сейчас выглядят современнее инфантильного лепета его подопечных.
И все же в выставлении на публику незрелых авторов можно найти свои плюсы. Их два. Во-первых, меломанская аудитория, привыкшая к неподвижности музыкантов, искренне радовалась шевелению на сцене. Во-вторых, МГАХ, хранящая свои тайны тщательнее любого другого режимного учреждения, наконец-то приоткрыла завесу над деятельностью своей секретной лаборатории, производящей балетмейстеров из любого подручного материала.