Юбилей балет
В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко состоялся международный гала-концерт, посвященный 80-летию педагога Петра Пестова. В его честь артисты из семи театров мира танцевали четыре с половиной часа, что отнюдь не утомило ТАТЬЯНУ КУЗНЕЦОВУ.
Юбилей Петра Пестова балетный мир справляет уже в третий раз: в Нью-Йорке — с привлечением именитых артистов из разных стран, в Большом театре — местными силами, и вот теперь в "Стасике" — совсем уж на международном уровне: выступавший перед концертом посол США помянул комиссию Обамы--Медведева, причастную к мероприятию.
Столь почтительное отношение к простому учителю "классики" объясняется тем, что Петр Пестов — крестьянский мальчик, родившийся в 1929 году в селе Шагурово Челябинской области, сбежавший во время войны в Пермь, попавший там в руки педагогов эвакуированного ленинградского хореографического училища, ставший сначала солистом балета, а потом одним из лучших учителей СССР,— сейчас является главным мировым авторитетом в области балетной педагогики. Преподает он в Штутгарте, куда переехал в голодные 1990-е и куда теперь ему шлют одаренных детей со всего мира.
Его многочисленные ученики ныне премьерствуют в ведущих мировых труппах, руководят театрами, школами, сами ставят балеты, так что желающих поздравить набралось на три отделения. Поздравляющие понаехали с собственным репертуаром, так что программа оказалась весьма разношерстной, а потому нескучной. И заодно позволила проследить, как методика Пестова реализуется в разных странах.
80-летний учитель явился в Москву сам и привез из Штутгарта своих студентов, показавших два раздела пестовского урока: середину и прыжки. Это суровый урок. В таком классе — бескомпромиссном по академической стерильности комбинаций — вволю не потанцуешь, зато навсегда зазубришь, откуда растут ноги и руки и как ими надо двигать, чтобы движения получались правильными, а позы — красивыми. Приехавшие ученики различались по природным данным (малолетки оказались талантливее старших), однако все продемонстрировали недетский профессионализм и завершенность танца.
Взрослый десант из Германии — новой родины Пестова — тоже не посрамил учителя. Интендант Берлинского национального балета Владимир Малахов хоть и танцевал репертуар, далекий от классического (в частности, современную версию "Умирающего лебедя", сочиненную хореографом Мауро де Кандиа), но и в этой декадентски-декоративной хореографии отличился таким совершенством позировок, что мог служить живым воплощением триумфа пестовской школы. Да и подопечные господина Малахова — берлинские солисты Элиза Карийо Кабрера и Михаил Канискин — сохраняли образцовую форму, не забывая и об актерском перевоплощении, отчего контраст между изощренным любовным адажио из балета "Казимир" и комическим па-де-де, в котором подслеповатая балерина, отбиваясь от академичного партнера, все норовит уползти со сцены, чтобы не делать ненавистные классические па, получился впечатляющим.
Особенности американской школы продемонстрировала солистка New York City Ballet Эшли Баудер. С неподражаемым юмором эта довольно увесистая балерина станцевала две вещи Баланчина: с ее легкой ноги знакомый хореографический текст запестрел остротами, а канонизированный академик превратился в обаятельного жизнелюба, великолепно разбирающегося не только в классическом танце, но и в прихотливом женском характере.
Иностранцам, свято хранящим принципы своих школ, русские противостояли многолюдным, но нестройным отрядом, в котором звезды перемешались с откровенно слабыми кадрами.
Большой театр, например, представляли не только именитые Светлана Захарова и Андрей Меркурьев, но и безвестная Анастасия Сташкевич, станцевавшая в паре с Вячеславом Лопатиным па-де-де Дианы и Актеона. Рядом с вполне академичным танцем солиста неграмотность его беспомощной партнерши выглядела почти комично. Почему худрук Большого театра Юрий Бурлака, тоже питомец Пестова, решил порадовать своего учителя именно таким дуэтом, так и осталось загадкой.
Другое дело — новоиспеченный премьер Большого Иван Васильев, бесспорный фаворит, победно венчающий любые гала. На празднике в честь Пестова он тоже сорвал самый шумный успех: в па-де-де из "Пламени Парижа" летал под колосниками, крутился вечным двигателем, ошарашивал очередными новыми трюками и ничуть не заморачивался насчет выворотности ног или правильности позиций.
Завершившее гала выступление Васильева выглядело весьма символичным. Не только разбитные манеры и залихватский танец, но и сам облик этого кумира публики — антипод всему, чему учил Пестов в советской школе и чему он сейчас учит в своем Штутгарте. Возможно, в нынешней России такой классический танец и не нужен, ведь никто из пестовских отличников-иностранцев все равно не сможет сделать тройной содбаск с переворотом через голову. А наш Ваня может. Но стоит ли удивляться, если для постижения тонкостей классики российским детям скоро придется отправляться в Германию.