В конце прошлой недели власти США предъявили нефтяному концерну BP ультиматум: компании надлежит "в трехдневный срок представить детальный набор мер по устранению утечки" нефти в Мексиканском заливе. Такого плана у ВР пока нет, зато он есть у российских экспертов
Авария на нефтедобывающей платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе может стать самой дорогой экономической катастрофой последнего десятилетия. Эксперты считают, что компании придется потратить не менее 50 млрд долларов на ликвидацию ее последствий. Первые полтора миллиарда уже ушли, но все попытки специалистов BP остановить утечку нефти не дают результатов. Как считает научный консультант Комиссии при президенте РФ по техническому развитию экономики России, бывший офицер 12-го Главного управления Министерства обороны Максим Шингаркин, причина этого вовсе не в технических проблемах, а в позиции самой ВР: компания не хочет терять скважину. "Заштопать" пробоину, убежден российский эксперт, вполне возможно, причем в самые короткие сроки, российская делегация, которую он возглавляет, для того и приехала в США — предложить использовать в борьбе с утечкой нефти советский опыт.
— Максим, если верить слухам, то вы предложили американцам "заглушить" скважину в заливе с помощью ядерного взрыва?
— Нет, конечно. Хотя ядерные взрывы действительно использовались в СССР для тушения горящих газовых скважин. В 1966 году, например, эту технологию применили недалеко от Бухары, в Узбекистане, в 1972-м — в Туркмении, а в начале 1980-х возле поселка Камызяк под Астраханью провели аж целую серию из 15 ядерных взрывов. Но там, повторюсь, шла речь о горящих газовых скважинах. Потушить такой пожар невозможно, близко подойти — тоже: слишком высока температура. Выход один — взрывом сдвинуть слои грунта и закупорить скважину. Сделать это с помощью обычных взрывчатых веществ очень сложно и дорого: по расчетам, для такого взрыва нужен заряд мощностью около 20 килотонн, а это 20 тысяч тонн тротила — несколько железнодорожных составов. Поэтому и было принято решение использовать ядерный заряд. Но в Мексиканском заливе ситуация совсем другая, так что мы предложили использовать обычные взрывчатые вещества.
— То есть вы считаете технически возможным вывезти в залив такое количество взрывчатки?
— Ее понадобится намного меньше. Существует два подхода к решению этой проблемы. В первом случае бурится параллельная скважина в непосредственной близости от места аварии, скажем, на расстоянии в 100 метров. В этой скважине заряд распределяется таким образом, чтобы образовавшаяся линейная ударная волна сдвинула грунт в необходимом направлении. Во втором случае можно опустить взрывчатые вещества непосредственно в устье скважины, на которой произошла авария. Если поместить заряд в полости, то можно обрушить свод нефтяного "зеркала" и прекратить выброс. Это вполне решаемые инженерные проблемы, и все, что для этого нужно — данные по геологии конкретного месторождения. Зная глубину и диаметр скважины, понимая характеристики грунта на дне, мощность заряда рассчитать достаточно легко.
— Но ничего подобного пока никто не делал?
— Нет. Вплоть до последнего времени актуальность подобной задачи вообще оспаривалась. Нефтяные компании считают, что с помощью имеющихся механических средств могут предотвратить любую аварию. Но ситуация на шельфе показала, что с помощью резервной скважины, в которую заранее заложено необходимое количество взрывчатых веществ, можно не только практически мгновенно решить проблему утечек, но и сэкономить огромные средства. Расходы на устранение последствий аварии в Мексиканском заливе составляют миллиарды долларов, а стоимость подобной резервной скважины не превышает одного миллиона.
— Тем не менее получается, что опыта в проведении подобных работ ни у кого нет?
— В Советском Союзе эти задачи решали с помощью ядерных взрывов, а идеология работ в этом случае не очень сильно отличается от применения обычной взрывчатки. К тому же похожие задачи постоянно возникают при проведении горнопроходческих работ.
— Но в добыче нефти в России подобный опыт пока не использовали?
Фото: AP
— Российская нефтяная промышленность работает на "земле", где разлив нефти вовсе не считается глобальной катастрофой. Если что-то подобное происходит на "поверхности", то проблема решается за считанные часы: привозят необходимое оборудование, монтируют и спокойно откачивают нефть. Наш шельфовый багаж невелик — проект на Сахалине пока не принят в эксплуатацию, а тот опыт, который был накоплен в СССР при добыче на Каспии, не применим при глубоководном бурении. Советские буровики работали на глубине в сотни метров, а платформа BP качала нефть с глубины в полтора километра. И здесь возникают совсем другие проблемы: огромное количество воды размывает нефть, которая выбрасывается из скважины. Сейчас BP пытается установить купол, который мог бы собрать нефть. Но никакой купол не может остановить процесс, а может в итоге только усугубить — ведь возникает многократно большее количество жидкости и для ее сбора не хватит никаких средств. То есть, когда говорят об утечке 1000 тонн нефти, как-то забывают упомянуть о физике процесса: в результате смешивания с водой это количество увеличивается ровно в пять раз. Так что для того чтобы очистить все, не хватит объемов всех танкеров, имеющихся у всех стран мирового сообщества.
— Но специалисты BP говорят о том, что на случай подобной аварии на платформе были все необходимые технические средства и только неполадки с заглушками помешали предотвратить катастрофу.
— У них были предусмотрены средства, обеспечивающие контроль над работой платформы. И пресловутые заглушки в том числе. Но, как мы видим, ни предотвратить аварию, ни справиться с ее последствиями эти средства не могут. Поэтому взрыв скважины является единственной разумной альтернативой.
— И он никак не повлияет на окружающую среду?
— Мы говорим о неядерном взрыве. В глобальном масштабе его вообще никто не заметит. В локальном — определенное влияние, конечно, будет. Но с учетом того объема инженерных работ, которые там проведены, даже если забыть о тысячах баррелей нефти, находящихся на глубине, становится понятно, что никакого биоценоза в этом районе уже не осталось. А последствия взрыва, проведенного на глубине в 1500 метров, на поверхности будут ощущаться как обычное волнение моря, не больше.
— Авария в Мексиканском заливе показала, что морская добыча нефти сопряжена с огромными рисками. Власти США уже ввели полугодовой мораторий на работы на всем шельфе страны. Может быть, дешевле и безопаснее качать топливо на суше?
— Безопаснее, но дороже. Считается, что если расстояние, на которое нужно перевезти нефть, превышает 200 километров, то в долгосрочной перспективе морская добыча будет более выгодна. Да, действительно, вам дорого обошлось строительство и установка добывающей платформы. Но в этой смете отсутствуют расходы на трубопроводы и значительную часть логистики вообще. Нефтеналивные танкеры подходят прямо к платформе, вот и все транспортные издержки.
— Несколько дней назад, на встрече с американскими политиками, вы заявили о том, что принципы работы компании BP в Мексиканском заливе не слишком отличаются от тех методов, которые она использует в России...
— На самом деле принцип там и там только один — получить как можно больше нефти, не обращая внимания на связанные с этим проблемы. В России компания BP (ТНК-BP) добывает нефть на Самотлоре. Во времена СССР на этой территории были зарегистрированы огромные разливы нефти, но с приходом BP площади загрязнения увеличились на порядок. Только в районе озера Самотлор разливы нефти занимают площадь 4 тысячи гектаров. Если бы что-то подобное происходило на европейской части Российской Федерации, то все бы давно кричали об экологической катастрофе. Но на Самотлоре нет "постороннего" населения — в зоне нефтедобычи живут только рабочие. Наверное, поэтому компания BP предпочитает не замечать эти разливы.
— Но аварии там каким-то образом все же устраняются?
— А с авариями там поступают просто. В случае прорыва промыслового трубопровода, например, положено остановить его работу, демонтировать поврежденные трубы, провести рекультивацию земель и только потом восстанавливать нефтяной поток. На Самотлоре поступают проще: прямо на пришедший в негодность трубопровод кладется гать из деревьев, которые погибли в результате разлива нефти. Эту гать чуть присыпают песком и поверх укладывают новые трубы. Вот и все. Между тем, по подсчетам специалистов Ростехнадзора, только возмещение экологического ущерба на залитых нефтью российских площадях обойдется в 4 млрд долларов. По этому поводу назначались слушания в Госдуме, писались депутатские запросы, но ответа от BP депутаты так и не дождались. Вернее, ответ был: официальный представитель британской компании заявил, что на основании аэрокосмических съемок можно сделать вывод, что в течение 20 лет нефтяные протечки... самоликвидируются, зарастая травой.
Был еще один занятный случай. В 2006 году несколько экологических групп провели акцию у нефтезавода, принадлежащего BP в Рязани. С территории этого предприятия через дыру в заборе вытекала нефть. По оценкам специалистов, речь шла примерно о 30 тоннах нефтепродуктов. Но на вопросы экологов представитель компании заявил, что эта нефть течет из неизвестного источника на завод! Этим представителем тогда был Роберт Дадли, возглавлявший российско-британскую компанию THK-BP до 2008 года. Он уволился в результате конфликта акционеров, а теперь отвечает в компании за ликвидацию последствий аварии в Мексиканском заливе.
— Вы встречались в США с представителями BP?
— Нет. У нас были встречи с американскими политиками, представителями общественных и экологических организаций. Они рассматривают сейчас наши предложения, правда, я думаю, что BP сделает все, чтобы они не были приняты.
— Почему?
— Это лишние расходы. Нужно везти буровую установку, проходить скважину, покупать взрывчатку. А еще, я уверен, что они до сих пор надеются на продолжение в будущем эксплуатации этой скважины. По крайней мере, сейчас они делают все, чтобы сохранить ее.