Премьера кино
В прокат вышел фильм Майка Митчелла "Шрек навсегда" (Shrek Forever), четвертая глава саги о зеленом чудище-огре и жене его Фионе, некогда прекрасной принцессе, которая благодаря поцелую Шрека преодолела раздвоение личности и стала чудищем на постоянной основе, а не только в ночную смену. Погрузившись в загадочный для него мир анимационной сказки, МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ с грустью констатировал, что в нем нет ничего загадочного, с чем не справился бы психоаналитик.
Сказочные герои могут погибать, иногда — стареть, но категорически не имеют права на кризис среднего возраста и рефлексию: о смысле жизни пускай Горлум думает. Между тем именно это случилось со Шреком. Как какой-нибудь, прости господи, герой Юрия Трифонова, он недоумевает, куда ушла свежесть чувств, почему жаба с бантиком, заставляющая его чистить туалет системы "нужник", откликается на имя Фиона и откуда взялись три непрерывно гадящих спиногрыза: физиологических отправлений в прологе хватит на дюжину арт-хаусных фильмов, где героев тошнит от несовершенства бытия.
Шрек поступает так, как поступил бы на его месте любой мужик: треснул лапой по праздничному тортику и пошел искать собутыльников. Но старых друзей разметала жизнь, пить пришлось с первым встречным Румпельштильхеном — злобным гномом из немецких сказок: помнится, мой дедушка именовал его Стуком-Бряком. Спьяну Шрек подписал — ладно бы протокол в вытрезвителе — договор с гномом: надеялся денек побыть былым буяном, а попал в мир, где его как бы и не было: никто его не помнит и все по-своему несчастны. Даже то, что на исходе дня он обречен исчезнуть, его не утешало.
И тут стало очевидно: как ни выкатывает умильные глаза Кот в сапогах, как ни милуются Ослик с Драконихой — Шрек улетел и не вернется. Дело в том, что фильмы о нем подтрунивали не только над героями классических сказок, что придавало "Шрекам" главное очарование, но и — вполне умеренно — над хитами и звездами. Сага рисковала превратиться в аналог "Очень эпических" и "Очень страшных" фильмов — лучше бы это с ней и случилось. "Шреку" в его новом качестве срочно надо к психоаналитику, хотя, скорее всего, мы его уже потеряли.
Милый огр где-то нахватался земных комплексов, губительных для сказочного сознания. Зная об оставшемся ему времени жизни и стараясь, если не спастись самому, то спасти Фиону, он оказался в положении героя самого черного из всех нуаров — фильма Рудольфа Мате "Мертв по прибытию" (D.O.A, 1949). Когда Стук-Бряк как достойный сын немецкой классической философии втыкает его в "метафизический парадокс" — дескать, тебе только кажется, что ты есть, а на самом деле тебя нет — Шрек становится похож на Брюса Уиллиса в "Шестом чувстве" (1999) Найта Шьямалана, только что узнавшего, что привидение — это он сам, а не те, кого он принимал за фантомов. В игровом кино зрители притерпелись к тому, что в финале каждого второго фильма или герой окажется, не ведая о том, кадавром, или все прочие персонажи — щепками его распавшегося сознания. Но сказки эта напасть до сих пор миловала.
Сюжетная конструкция — Шрек видит, как плох был бы мир в его отсутствие — скопирована с "Этой прекрасной жизни" (It`s a Wonderful Life, 1946) Фрэнка Капры. Но история отчаявшегося филантропа, спасенного ангелами от суицида, несмотря на фантастическое сценарное допущение,— агрессивно антисказочный шедевр. Пуританский, нравоучительный, прямолинейный, невыносимый, как предупреждение Минздрава. Мало того что "Жизнь" — непременное рождественское блюдо на телевидении в США и приближается к тому же статусу в России, так теперь ее еще и пересказывают для самых маленьких.
И не радует даже восхитительное предложение, которое Стук-Бряк делает Пиноккио: "Хочешь, я из тебя сделаю настоящего мальчика?" В свете ментальных проблем Шрека оно звучит совершенно по-педофильски.