Труппа из Тайваня Cloud Gate, названная "Небесными вратами" в честь древнейшего китайского ритуального танца,— любимица Чеховского фестиваля: она приезжает в Москву уже в пятый раз. Да и как не любить этих удивительных китайцев, чьи бессюжетные спектакли отличает нездешняя медитативная красота, усугубленная неизменно изысканным оформлением — будь то вода, заливающая подмостки сцены в таинственном лунном свете, или золотой рис, тонкой струйкой сыплющийся с колосников прямо на головы изящно движущихся танцовщиков. Автор этих неземных красот, основатель и руководитель труппы Лин Хваймин, изобрел рецепт изготовления своих беспроигрышных хитов около сорока лет назад. Рецепт, по видимости, простой: в своих спектаклях он смешивает Восток с Западом.
Сложность в пропорциях — настолько безошибочных, что на родине хореографа величают азиатским Форсайтом, имея в виду западный акцент его пластического языка, а в Европе считают воплощением своеобразия восточного современного танца. И то и другое верно: и сам хореограф, и его артисты — энциклопедисты по части пластической образованности. Тайны тай-ци, приемы военных единоборств, навыки медитации, старинное искусство Пекинской оперы они освоили наряду с классическим танцем, танцем moderne и новейшими течениями contemporary dance. И если учесть, что всю эту изысканную смесь Лин Хваймин обычно приправляет европейской классической музыкой и упаковывает в экзотическую сценографию, его художественный продукт способен обласкать любой вкус.
Вот и "Шепот цветов", который Лин Хваймин поставил специально по заказу Чеховского фестиваля, обещает райское наслаждение. Чеховских пьес или рассказов в спектакле, разумеется, не будет. Вдохновлялся хореограф "Вишневым садом", а точнее, его финалом, в котором старые вишни идут под топор. А конкретным импульсом послужили португальские гастрольные впечатления, когда от дождя осыпался целый лес камелий, и вся земля оказалась усыпана их цветами.
Вот и в "Шепоте цветов" сцену усеют лепестки орхидей, и ветер будет вздымать их розовыми облаками, и зеркальная стена, разделяющая сцену на две половины, размножит фигуры танцовщиков так, что вы уже не поймете, где здесь реальность, а где призраки Зазеркалья. Потому что никаких чеховских персонажей в этом спектакле нет, а есть созданные воображением автора фантомы, живущие памятью о прекрасной, но ушедшей весне. Грусть о невозвратном времени заполонит вторую часть спектакля: тот же ветер занесет на сцену отрезанные человеческие волосы, горы которых погребут под собой розовые островки увядших цветов.
И все это цветение-увядание, начало и конец человеческой жизни, будет сопровождать музыка Баха — фрагменты из его Шести сюит для виолончели соло. "Это очень интересное сочетание",— считает Лин Хваймин. И поясняет: "Ведь Чехов не описывал все подряд. Многое остается за строчками, между которыми тоже надо читать. И я думаю, что танец — это и есть чтение между строк".
Театр имени Моссовета, 11-13 июня, 19.00