Андрей Плахов
Финал Каннского фестиваля стал шоком для группы поддержки фильма "Утомленные солнцем-2" ("УС-2"). Неожиданным он оказался и для его оппонентов.
До самой последней минуты на фестивале сохранялся саспенс. Строились самые невероятные предположения и даже теории заговора на эту тему: от Тима Бертона, катающегося на яхте с Никитой Михалковым, до блицвизита Владимира Путина на Лазурный берег, дабы поддержать друга на премьере. Наиболее ретивые выдвигали чуть ли не ультиматум: только "Золотая пальма" отвечала бы статусу "великого фильма о великой войне", любой другой приз был бы для Михалкова унижением.
Все оказалось в этом смысле лучше: никакого "другого приза" картине не досталось. Но не обломилось и главного. Хотя официальная вечерняя премьера "УС-2" в каннском дворце прошла успешно, а Никита Михалков даже прослезился от оваций и теплого приема, этого оказалось слишком мало для победы. Жюри, как и каннское общественное мнение в целом, отнеслось к картине негативно, обнаружив в ней слишком замороченную и плохо скроенную сюжетную структуру, отсутствие живых характеров, которое невозможно компенсировать дорогостоящей производственной машинерией.
Посмотрим на список каннских победителей. Он, как всегда, спорен, но из него неопровержимо следует, что Тим Бертон со своей командой на яхте ни с кем из конкурсантов не катался. Золотой пальмовой ветвью награжден фильм, которым 63-й Каннский фестиваль реально войдет в историю. "Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни" (подробнее о нем во вчерашнем номере "Ъ") — образец современного по стилю кино, глубоко укорененного в религиозных и фольклорных традициях. Апичатпонг Вирасетакул — теперь патентованный лидер кинематографа нулевых, пришедший на смену Кустурице и Тарантино. А его родина Таиланд — новая горячая территория на кинокарте мира.
Вторая такая территория — Корея: две картины в каннском конкурсе и приз за лучший сценарий для "Поэзии" режиссера Ли Чан Дона. На самом деле эта картина должна была получить и актерскую награду для великолепно сыгравшей Юн Юнг Хи, но лучшей актрисой фестиваля жюри признало более гламурную Жюльетт Бинош за роль в фильме Аббаса Киаростами "Заверенная копия". У французской звезды бурный творческий роман со знаменитым иранским режиссером: достаточно было видеть, как он смотрел на нее из зала, когда та получала приз. К тому же Жюльетт Бинош прочла важное воззвание в защиту томящегося в иранской тюрьме Джафара Панахи, к тому же ее портрет украшает официальный постер фестиваля: слишком много "к тому же", чтобы посчитать правильным это решение жюри. К тому же французам досталось практически столько же призов, как в прошлом году русским на Московском фестивале: Гран-при — фильму "Про богов и людей" Ксавье Бовуа, приз за режиссуру — Матье Амальрику за "Турне". Последнее решение (неожиданно подкрепленное также призом ФИПРЕССИ) опять-таки крайне спорно: чудесный актер Амальрик, снявший милую, но ни в чем не выдающуюся картину, приза за режиссуру пока не заслуживает. Спорно и разделение награды за мужскую роль между явным фаворитом Хавьером Бардемом, сыгравшим в фильме "Красата" (Biutiful), и куда более бледным итальянским артистом Элио Джермано (картина "Наша жизнь").
Да, в жюри заседают не боги, а люди, и они могут ошибаться, будучи подвержены разного рода импульсам и влияниям. Тиму Бертону было непросто: за десять дней этому кудеснику, живущему в своей башне из слоновой кости, пришлось повидать такое кино, о существовании которого он даже не подозревал. Пришлось узнать о гуманитарной трагедии в Чаде (фильм "Плачущий человек", награжденный Призом жюри) и об истории алжирского терроризма (фильм "Вне закона"). Однако больших ошибок жюри в своих решениях все же не совершило: оно не дало втянуть себя в политические игры и борьбу различных лобби, сохранив главный принцип Каннского фестиваля — независимость.
В частности, жюри проигнорировало "российский сюжет" фестиваля, который усилиями нашей прессы назойливо преподносился как самый что ни есть главный. Вовсю старались как сторонники "Утомленных солнцем-2", так и противники, иногда приходя в полное умопомрачение, зомбируя самих себя и окружающих. Антиподом патриотических "УС-2" было объявлено "Счастье мое" Сергея Лозницы, дающее "негативный образ России". Тиму Бертону со товарищи вменено было в обязанность сделать выбор между одним и другим фильмом: с кем вы, мастера культуры? А жюри взяло — и просто этой выдуманной дилеммы не заметило.
Нигде, как в России, в киносреде не осталось такого провинциального комплекса несамодостаточности. Отсюда привычка путать искусство со спортом и столь же рьяно самоутверждаться через фестивальные призы и интриги. Причем отнюдь не ради престижа страны, как это на словах декларируется. Присужденная ненавистной "мировой закулисой" каннская "Золотая ветка", "Оскар" или какой-нибудь зверь ("Лев", "Медведь") рассматриваются как инструмент внутренней политики, способ укрепиться на вершине "властной вертикали".
Урок Каннского фестиваля для наших соотечественников состоит в том, что Россия — вовсе не главная страна на кинокарте мира, а Никита Михалков не главный из российских режиссеров, а один из многих. Это, кстати, к вопросу о "лидерах кинопроизводства", которых у нас теперь стали назначать сверху, как губернаторов.
Еще один поучительный вывод можно сделать из того факта, что каннское жюри проигнорировало прекрасный британский фильм Майка Ли "Еще один год". Он лидировал и по рейтингу прессы, и в кулуарных разговорах, публика устроила ему стоячую овацию — а вот жюри по какой-то причине от него отвернулось. Обидно? Да, разумеется. Но никто в Англии не устраивает вселенской трагедии, не говорит о мировом заговоре. Потому что место Майка Ли в мировом кинематографе не зависит ни от каких фестивальных вердиктов, оно прочно, непоколебимо и не нуждается в лишних подтверждениях. Никита Михалков тоже занимает свою позицию в истории кино, даже если последние фильмы уступают работам его классического периода, а общественный имидж режиссера бросает дополнительную тень и на его художественную деятельность. Ну а те, кто настраивает его на то, чтобы вечно доказывать свою исключительность, оказывают ему как художнику крайне сомнительную услугу.