Фестиваль Танец
В Москве завершился четырехдневный фестиваль Intradance — международный эксперимент по скрещиванию европейских авторов с российскими компаниями. ТАТЬЯНЕ КУЗНЕЦОВОЙ показался любопытным спектакль "Песня не про любовь", поставленный хореографами Ури Ивги и Йоханом Гребеном для екатеринбургских "Провинциальных танцев".
Суть организованного под эгидой Евросоюза фестиваля Intradance в следующем: семь отобранных европейских хореографов поставили по спектаклю в семи российских компаниях, также прошедших предварительный отбор. Результаты эксперимента предъявили в Москве на трех площадках, спектакли обросли круглыми столами, мастер-классами и видеопоказами. Ничего более масштабного не случалось с середины 1990-х, когда в новую Россию прибывали миссионеры со всего мира (чей крестовый поход, впрочем, окончился плачевно: современный танец в нашем отечестве так и не встал на ноги).
В хореографическом плане наиболее перспективным обещало стать сотрудничество екатеринбургских "Провинциальных танцев" с нидерландскими соавторами. Один из них, Ури Ивги, питомец и экс-танцовщик знаменитой израильской компании "Киббуц"; его соавтор Йохан Гребен десять лет протанцевал в Нидерландском национальном балете. Их спектакль "Песня не про любовь" на музыку Ари Розенцвайга, действительно насыщенный агрессивным танцем, оказался антиутопией — редким в современной России жанром. Три части "Песни" — три варианта жизни человека при тоталитаризме: порабощенность, порабощение и индифферентность.
С угнетенными и угнетателями получилось более чем выразительно. Спектакль открылся картинкой в духе Оруэлла: обездвиженные тела, облаченные в серую прозодежду, подобно свиным тушам, раскачивались на веревках, привязанных к колосникам. После отчаянных конвульсий жертвы режима сползли на пол и не вставали с него всю первую часть спектакля. Придавленные таящейся повсюду невидимой угрозой люди то сгребались в бесформенные кучи, то расползались по темным углам, в сумасшедшем темпе передвигая руками собственные ноги и поворачивая торсы в заданном ракурсе. Адская энергетика — фирменный знак израильского "Киббуца" — насыщала и вторую часть "Песни", в которой танцующие действительно запели и действительно не про любовь: лающим призывом "Работай!" сопровождался частокол их больших батманов, и этот маршеобразный шабаш потерявших себя фанатиков производил устрашающее впечатление.
Третья часть оказалась разбита на соло-дуэты-трио: порожденные режимом зомби пытались нащупать человеческие контакты. Хореографы, желая показать тщетность этих попыток и одновременно избежать любой сентиментальности, впали в грех однообразия. За исключением первого дуэта, в котором партнеры лупили друг друга по животу и другим чувствительным местам, сохраняя полнейшую невозмутимость, остальные взаимодействия были так схожи по лексике и задачам, что вгоняли в ступор не только исполнителей, но и зрителей.
Нельзя сказать, что артисты "Провинциальных танцев", чей репертуар отличается особой изысканностью, вполне справились с силовой хореографией нидерландских авторов, хотя и танцевали на износ, буквально не щадя живота своего. Конечно, опыт работы в иной стилистике всегда полезен. Но для екатеринбуржцев куда важнее художественных экспериментов был бы эксперимент бюрократически-организационный. Ведь формально этой труппы, созданной лучшим отечественным хореографом Татьяной Багановой 20 лет назад, не существует вовсе: артисты в ней работают без всякого штатного расписания, то есть из любви к искусству. И вряд ли это подвижничество будет оценено после их конкретного художественного подвига на ниве международного сотрудничества.