С 26 июля по 18 августа в Белоруссии были произведены аресты двух групп сотрудников ОРТ. Ъ удалось узнать некоторые подробности задержания и предъявленных журналистам обвинений.
Обвинение о нелегальном переходе первой съемочной группой ОРТ белорусско-литовской границы основано только на видеосюжетах. Например, где Шеремет стоит на фоне литовского пограничного столба. На одной из рабочих кассет, изъятых во время обыска в минском корпункте ОРТ, другой сюжет: Шеремет идет по дороге по направлению к двум шлагбаумам (между которыми теоретически проходит граница между Литвой и Белоруссией), разделенным примерно двумястами метрами чистой дороги, и кричит: "Пограничники! Вы где?!"
Оказывается, было еще одно доказательство — написанная от руки, на клочке бумаги, записка литовского пограничника, в которой он подтверждает факт перехода границы.
Последнее доказательство добыто было просто. Литовского пограничника пригласили в Белоруссию и показали информационный сюжет Шеремета. Литовец посмотрел, проконсультировался по телефону со своими коллегами, и сказал: "Да, кажется, часть съемки сделана на нашей суверенной территории". Этот защитник литовского суверенитета уже уволен, а ряд его коллег "строго наказаны". После чего 26 августа пресс-служба правительства Литвы сообщила: "Несколько никем не уполномоченных чиновников пограничной полиции министерства внутренних дел Литвы по ошибке передали неправильный ответ на запрос белорусских пограничных служб. Ни МИД, ни МВД страны не располагают официальной информацией о том, что... была нарушена наша государственная граница".
Вторая группа ОРТ была задержана уже превентивно — как бы при попытке перехода границы. Однако съемки, сделанные 15 августа группой в составе корреспондента Анатолия Адамчука, оператора Владимира Оганова, внештатного автора Владимира Костина и водителя Валерия Асташкина, по телевидению не были показаны.
Следили за группой давно. В пакете разоблачительных документов, переданном в российскую прессу через спикера Государственной думы Геннадия Селезнева, есть записи телефонных переговоров Адамчука. Первая запись датирована 11 августа. А во время допросов уже в управлении КГБ в городе Лида следователи намекнули, что в бюро ОРТ работал засланный агент, который рассказывал обо всех журналистских планах.
Задержание произошло недалеко от пограничного шлагбаума двумя вооруженными молодцами в форме пограничников. На месте съемок была засада. Снять успели всего несколько кадров. Например, как белорусско-литовскую границу нелегально пересек велосипедист. Он подъехал к первому шлагбауму, слез, перетащил велосипед, доехал до второго шлагбаума, там совершил то же действие, затем, уже на литовской земле, сел и поехал по своим делам. Затем группа направилась по следам велосипедиста к первому шлагбауму. В спину окрик: "Стоять! Здесь производить работы запрещается".
Рассказывает оператор Владимир Оганов: "Мы предъявили паспорта, после чего нас продержали несколько часов в машине, не разрешая даже выйти по нужде. Последовательно наши личности выясняли сержант, потом майор и, наконец, подполковник. Кстати, пока мы сидели в машине, в обе стороны границу перешли несколько бабушек. На них даже не посмотрели. Потом нас отвезли на погранзаставу, где обыскали, конфисковали вещи, камеру, кассеты. И развели по разным комнатам. Составили протокол. Заставили написать объяснительные. Потом отвезли в местное отделение милиции в городе Ошмяны, где выписали постановление о штрафе. И сказали, что после уплаты штрафа в размере 450 тысяч белорусских рублей (около 100 тысяч российских рублей) мы 'можем... на все четыре стороны'".
Под стражу группу взяли на следующий день, после оплаты штрафа, с формулировкой "до выяснения личности", хотя в постановлении о штрафе были имена, серии и номера паспортов. Около четырех часов повезли под охраной трех милиционеров в город Лида.
Владимир Оганов: "Посадили нас в приемник-распределитель, как бомжей. Сняли ремни, вынули шнурки из ботинок. Даже очки у меня забрали. Камера — три на три, параша. Сообщили, что по утрам сладкий чай без хлеба. В обед — первое и второе, вечером сладкий чай без хлеба. Спали на деревянном крашеном настиле. Утром 17 августа повезли под охраной в КГБ на допрос. Меня вызвали первым. Большая комната, напротив трое. Допрос вел замначальника управления Гродненского УКГБ. Сразу начали давить — мол, руководство ОРТ от вас отказалось. Вы собирались перейти границу. Вот доказательства. И потребовали признания в намерении совершить переход границы. Я отказался продолжать разговор в таком тоне и потребовал вызвать сотрудника российского посольства. Отказали. Тогда я замолчал. Вывели в другую комнату. Там было двое. Один из них несколько раз обратился ко мне: "Do you speak English?" Когда я сказал, что английского не знаю, он от меня отстал. А я вспомнил, что Лукашенко на одной из пресс-конференций заявил, что у Шеремета были связи с иностранными спецслужбами".
На следующий день, 18 августа, журналистов вновь отвезли на допросы. В середине дня к Оганову подошел замначальника управления и предложил помочь Анатолию Адамчуку, который обратился к Лукашенко с письмом о раскаянии и признании вины. И президент обещал отпустить всю группу, если все подпишутся под этим покаянным письмом.
Оганов вспоминает: "Когда стал читать, сразу понял, что это письмо было написано под диктовку". Кстати, в первом варианте покаяния, которое читал Оганов, фигурировало местоимение "мы". В обнародованном варианте "мы" сменилось на "я".
19 августа на группу было заведено уголовное дело, в тот же день в КГБ приехали двое сотрудников российского посольства. Однако допросы продолжались вплоть до 21 августа, когда арестованным заявили, что, если бы не категоричное требование Ястржембского освободить группу сегодня, журналистов уже передали бы в посольство. Но Лукашенко, обидевшись, решил продержать журналистов для острастки еще сутки.
22 августа Адамчука, Оганова и Асташкина отвезли в загородную резиденцию под Минском, дали возможность побриться, впервые за неделю помыться. Вернули личные вещи, ремни, шнурки, паспорта, очки. Вместо камеры и кассет оператору вручили расписку. Накормили обедом. И около девяти вечера в сопровождении белорусского вице-премьера переправили в российское посольство. Костина выпустили только 25 августа.
ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ