Русско-японские ассоциации

Хореографический Чехов для нас не в диковинку, еще в 1980-м "Чайку" в Большом театре (а потом и в Европе) ставила Майя Плисецкая. С тех пор балетные чехолюбы, не дожидаясь дат и юбилеев, неустанно ищут пластические аналоги чеховским текстам, увлекаясь преимущественно пьесами: там легче выудить любовную линию, а что за балет без лирических дуэтов? Пожалуй, только молдаванин Раду Поклитару обошелся без любовей в своей гротескной "Палате N 6", которую Большой театр в 2004 году рискнул включить в свой репертуар. Однако и он лишь честно изложил перипетии рассказа, сохранив всех персонажей на своих местах.

А вот в японском полуторачасовом спектакле "Безымянный яд — Черный монах", поставленном хореографом Дзе Канамори в копродукции с Чеховским фестивалем, не стоит и пытаться обнаружить сюжетные переклички с первоисточниками — "Палатой N 6" и "Черным монахом". Автор, единый в трех лицах (хореограф, режиссер, сценограф), честно предупреждает: "Чеховская история универсальна и вне времени. Я не ставлю чеховский рассказ, моя цель — поставить чеховское страдание. Мы все живем в палате N 6, и у всех у нас внутри черный монах". И хотя в японском спектакле имеется "больной врач", в котором можно обнаружить сходство с доктором Рагиным, "целомудренная проститутка" явно позаимствована у другого русского классика.

Впрочем, Дзе Канамори воспитан бежаровской школой "Рудра", а следовательно, способен на самые вольные ассоциации — свободу воображения и способность импровизировать на самые неподходящие для балета темы Бежар всегда ставил во главу угла. После "Рудры" артист Канамори поработал у Иржи Килиана в Нидерландском театре танца (NDT-II), в шведском Гетеборге и в главной авангардной труппе Франции — балете Лионской оперы. Столь блистательное хореографическое образование позволило японскому балетмейстеру занять на родине почетное место главного специалиста по европейскому современному танцу. Что отнюдь не лишает его постановки национального своеобразия: художественный стиль труппы "Ноизм", основанной Дзе Канамори в Ниигате в 2004 году, угнездился между Востоком и Западом.

Причем Востоком не только историческим, базирующимся на многовековой культуре японского танца, но и современным, урбанистическим, нашпигованным высокими технологиями. А потому не стоит удивляться компьютерам и iPod в чеховском спектакле: Дзе Канамори изучает такие проблемы, как "иллюзия виртуально гипертрофированного бытия в условиях развитого компьютерного общества, ослабление телесных чувств и, как следствие этого, трудности в отношениях с живыми людьми". В сущности, совсем по Чехову, просто распад человеческих связей.

И не стоит пугаться, японский спектакль не научный трактат. В нем звучит музыка Гии Канчели и Гаэтано Браги, масса визуальных эффектов и неожиданных метафор, а контрасты между мощной моторикой массовых сцен и тихой жутью сольных эпизодов держат зрителей в постоянном напряжении, накрепко цементируя хореографическую конструкцию. И даже любви, пусть и безответно-трагической, Дзе Канамори нашел место в своем "Безымянном яде": та самая "целомудренная проститутка" тщетно будет пытаться разделить одиночество душевнобольного врача, погруженного в свои галлюцинации. По признанию японских рецензентов, на это больно смотреть.

Театр "Мастерская Петра Фоменко", 4, 5, 6 июня, 19.00