На прошедшей неделе российский президент не только пообещал Чечне дать независимость, но и впервые открыто выступил в защиту ее президента. Но альтруизма в поступках Ельцина нет. Интересы Москвы и Грозного вновь объективно совпали в противостоянии угрозе исламского радикализма.
Президент президенту — друг, товарищ и даже брат
Никогда еще Ельцин не высказывался так категорично в поддержку Масхадова, как это случилось 20 августа на заседании Совета безопасности.
Поводов было два. Днем раньше на пресс-конференции после освобождения группы Елены Масюк президент телекомпании НТВ Игорь Малашенко назвал чеченского президента "главным тюремщиком Чечни", под руководством которого работают люди, делающие бизнес на похищении людей. Первым среди этих людей был назван вице-президент Ваха Арсанов.
В тот же день выступил другой чиновник, но уже государственный — заместитель секретаря СБ Борис Березовский. Он заявил, что встреча Ельцина с Масхадовым 18 августа и освобождение всех российских журналистов 17 августа не являются "не связанными между собой вещами". Березовский также подтвердил слова Малашенко о том, что за освобожденных российских журналистов были заплачены деньги. А спецслужбы Чечни к освобождению никакого отношения не имели.
С оценки этих двух выступлений президент и начал открытую для журналистов часть работы Совета безопасности. Досталось и Березовскому, которому "не надо было разжигать СМИ". Досталось и Малашенко: "Кавказ — это сложный регион и нельзя допускать, чтобы деятели вроде Малашенко начинали пресс-конференцию с оскорблений чеченского руководства".
Более всего президент был возмущен тем, что тандем двух чиновников выступил с обвинениями в адрес чеченских руководителей сразу же после его встречи с Масхадовым, состоявшейся в понедельник в Москве.
Сразу же после полуторачасовой встречи с чеченским президентом Ельцин сказал: "Мы, не упираясь, должны продумать дальнейшие шаги в отношении... свободы Чеченской республики... Ну, независимость там, или еще, значит, что... как там ее назвать... Мы договорились по этому поводу".
Хотя еще в Грозном Масхадов заявлял, что на встрече с Ельциным он намерен подписать "полномасштабный договор" о взаимоотношениях независимой Чечни с Россией, после окончания переговоров он уже больше не вспоминал о процедуре подписания. Чеченский лидер больше упирал на внешний результат, на то, что Ельцин вслух согласился с необходимостью разработки такого договора.
Однако ни факт подготовки этого договора, ни даже его будущее возможное подписание ничего во взаимоотношениях Москвы и Грозного не меняют. Что, кстати, подтверждает и заместитель секретаря СБ Борис Агапов: "Откройте Конституцию любой республики, входящей в состав России. В ней будет сказано, что эта республика — суверенная. Ну так что тут неожиданного?"
Масхадову достаточно было получить виртуальный результат, которого от него ждали в Грозном. И эффект был достигнут. Вот только некоторые чеченские оценки после встречи в Кремле. Помощник по национальной безопасности Ахмед Закаев: "Я считаю, что Ельцин сам сказал, что он согласился признать независимость Чечни". Вице-президент Ваха Арсанов: "Ельцин Аслану прямо сказал, что 'я готов сегодня подписать договор и признать вас как субъект международного права. Но пусть поработают над этим эксперты, а мы потом с тобой решим...' Нас такой подход устраивает".
На заседании Совета безопасности, критикуя Малашенко, Ельцин подчеркнул, что тот "не знает обстановки, как ее знаем мы". И имел в виду Ельцин, возможно, не только проблему освобождения российских заложников.
В случае внешнего провала переговоров с Ельциным дома Масхадова мог бы ждать более чем холодный прием. Его влияние в Чечне в последнее время и без того неуклонно слабело.
Масхадов на службе избирателей
2 августа многие руководители министерств и ведомств, в том числе министр внутренних дел Казбек Махашев и президент Южной нефтяной компании Хож-Ахмед Яриханов, во главе с Арсановым приняли участие в работе съезда "участников войны 1994-1996 годов". Не было лишь президента. На вопрос к Арсанову, почему не было Масхадова, он заявил: "А зачем ему быть там, где нахожусь я".
Под руководством основных учредителей Салмана Радуева и Зелимхана Яндарбиева съезд принял декларацию, в которой оппозиционеры и правительственные чиновники потребовали от своего президента поделиться властью — ввести должность министра обороны. Поскольку Масхадов сохраняет за собой пост премьера и министра обороны. "Участники войны" также потребовали от Масхадова строить взаимоотношения с Россией только на основе полномасштабного договора, предусматривающего установление дипломатических отношений.
Масхадов прислушался к однополчанам. 5 августа, излагая по телевидению основы концепции укрепления независимости Чечни, он почти слово в слово повторил требования участников съезда. И заявил о необходимости подготовки встречи с российским президентом, во время которой он представит Ельцину проект "полномасштабного межгосударственного договора".
В последующие две недели исключительное право голоса от имени президента взял на себя вице-президент, под чью диктовку проходила подготовка встречи президентов.
Арсанов и прежде не скрывал своей независимости от Масхадова. Ни когда угрожал России сбивать ее самолеты, пролетающие над ее территорией. Ни когда с удовольствием подчеркивал: "Именно та сила, которая идет за мной, позволила победить Аслану на президентских выборах в январе". Ни когда много раз в присутствие живого президента грозил России срывом послевоенного диалога.
Постепенный переход центра власти от Масхадова к радикально настроенному Арсанову, естественно, означает ослабление Масхадова. В результате в будущем может появиться гораздо более серьезная и совершенно новая для России опасность, нежели даже трагедия терроризма.
"Я хочу быть мусульманином, но я не хочу быть арабом"
"Сегодня есть два пути расслоения чеченского общества — преступность (прежде всего, похищение людей) и распространение идей ваххабизма". — Слова эти принадлежат заместителю генерального прокурора республики, руководителю специальной следственно-оперативной бригады при президенте Чечни Магомеду Магомадову. Эту бригаду в Чечне называют "батальоном смертников" и именно перед ней поставлена задача бороться с похитителями людей.
Ваххабизм — религиозно-политическое движение в суннитском исламе. Особое значение ваххабиты уделяют джихаду — священной войне и приоритету духовной власти. Требуют строжайшего следования канонам ислама, изложенным в Коране. Ваххабизм является официальной идеологий в Саудовской Аравии. Распространен в Индии, Афганистане и некоторых африканских странах. Во время афганской войны ваххабиты активно действовали против советских войск. Ваххабизм является основой идеологии талибов. Получил распространение и в бывших советских мусульманских республиках. Сторонники ваххабизма проповедуют идеи создания единого мусульманского мира. По словам казахского лидера ваххабитов Алмаза Естекова, падение коммунистической идеологии в мире может позволить ваххабизму заполнить идеологический вакуум.
На одном из своих выступлений в Грозном помощник президента по национальной безопасности Ахмед Закаев с горячностью заявил: "Я хочу быть мусульманином, но я не хочу быть арабом". На мою просьбу прокомментировать это высказывание Закаев сказал: "Я считаю, что ваххабизм, то есть арабизация, в Чечне не пройдет. Мы — мусульмане, но мы прежде всего чеченцы".
В последние полгода в Чечне заметно активизировались проповедники ваххабизма. По некоторым данным, совсем недавно в Чечню с Ближнего Востока были переправлены $2 млн на поддержку движения ваххабитов, которое превращается в серьезную структурно организованную силу.
Основная работа ведется среди пятнадцати-семнадцатилетних юношей, и уже есть результаты. В декабре прошлого года в Грозном нашумело ритуальное убийство муллы, совершенное чеченским юношей. Это был набожный молодой человек, который ходил не только с бритой головой, но даже сбривал брови. Перед смертью (его тут же растерзала толпа родственников муллы) он успел только прокричать, что убийство он совершил по религиозным мотивам — мулла выступал против идей ваххабизма.
Заместитель секретаря СБ Борис Агапов признает, что ваххабизм стал одной из новых проблем республики.
Весь этот комплекс причин вынуждает Москву поддерживать Масхадова. Потому как в случае его ослабления к власти могут прийти его более агрессивные соперники, проповедующие непримиримый фундаментализм ваххабитского толка. В Чечне уже однажды побеждала аналогичная идеология. Тогда, в начале XIX века, установление в стране теократического режима привело к длительной войне с Россией, охватившей весь восточный Кавказ.
Вице-премьер Ислам Халимов считает, что и в правительстве, и в парламенте республики есть сторонники ваххабизма: "Эти люди стараются оказать давление на Масхадова с целью внедрения в нашу жизнь радикальных форм ислама. В частности, эти люди требуют превратить Чечню в шариатскую республику, ввести институт верховного шариатского суда, установить верховенство духовного лица".
Проведенный две недели назад учредительный форум, созванный союзом политических сил "Исламский порядок" Мовлади Удугова, стал первой попыткой создать в Чечне массовую политическую организацию, исповедующую идеологию воинственного мусульманского радикализма. Среди направлений деятельности "Исламского порядка" прозвучали "объединение народов региона Северного Кавказа", распространение идей ислама среди сопредельных народов и "противодействие сионистско-христианской экспансии в Чечне и на Кавказе".
Судя по всему, Масхадов представляет себе эту опасность. По словам Халимова, одного из самых доверенных людей Масхадова, "президент об этом сегодня прекрасно знает и пользуется всеми методами, чтобы удержать религиозную ситуацию в республике в разумных рамках".
В случае ослабления или потери умеренного националиста Масхадова России, возможно, придется иметь дело с талибами уже не на таджикской границе, а практически внутри страны. Ведь граница в общепринятом смысле между Чечней и остальной территорией Российской Федерации фактически отсутствует.
Как признался в беседе со мной сотрудник аппарата Совета безопасности: "Лучше иметь дело с продажным бандитом или даже жестким националистом, чем с фанатиком-исламистом. Первого можно подкупить, со вторым договориться, а с третьим какие-либо договоренности в принципе не возможны. От него можно услышать только одно: хороший гяур (немусульманин. --Ъ) — мертвый гяур". Это опаснее, чем декларированная независимость Чечни.
ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ
----------------------------------------
Борис Агапов, заместитель секретаря Совета безопасности: у нас нет данных о связи Арсанова с похитителям журналистов
— Три месяца в Чечне не могли освободить российских журналистов, хотя Масхадов неоднократно заявлял, что все для этого делает. А теперь освободили, судя по всему, за деньги? Не означает ли это, что у Масхадова нет власти?
— Масхадов ходит в президентах чуть больше полугода. Ему приходится работать после двухлетней войны в разрушенной республике. Мы чересчур придирчивы и хотим чего-то невероятного от Масхадова. И у нас преувеличенно подозрительное отношение к нему.
Что касается освобождения журналистов 17 августа. По моим данным, в работе по их освобождению было задействовано не только МВД Чечни, но и около ста сотрудников МВД Ингушетии. Я знаю, что во время передачи журналистов "ВИД", на месте находился замминистра внутренних дел Чечни. И это могут подтвердить сами журналисты.
— На чем основано заявление Бориса Березовского, что за освобождение журналистов были заплачены деньги?
— Спросите у Бориса Абрамовича, видимо, он что-то знает. Раз говорит, значит, доказательства может предъявить.
— На чем основано обвинение в связях с похитителями, предъявленное Игорем Малашенко вице-президенту Чечни?
— У меня такой информации нет.
— Березовский утверждал, что, по его сведениям, некоторые чиновники в руководстве Чечни имеют отношение к похитителям.
— В аппарате Совета безопасности таких фактов и таких данных нет.