Небольшую баржу Napoleon, которую несколько опрометчиво отдала нам в полное четырехдневное распоряжение известная компания Orient-Express, Hotels, Trains & Cruises, можно сравнить с усталой, но отчасти роскошной водоплавающей дрезиной. Эта винтажного вида баржа совершает романтические заплывы на разные дистанции по реке Роне, берега которой дают представление об отменном состоянии современной французской экономики.
Баржей Napoleon управляет бравая команда: это шеф-повар, похожий на безропотного палача, хранящий хрустальное молчание юнга, неимоверно общительный гид, две девушки, толстая и тонкая, а также капитан. Чтобы торжественно, под стук шампанского Napoleon взойти на борт баржи Napoleon, нам пришлось три часа трястись в вагоне TGV от Парижа до городка Воланса, поразившего нас своей могучей электрификацией, а потом еще ехать на автомобиле до городка Виверса, который способен покорить любого бывалого туриста грандиозным историческим центром.
Впрочем, когда перед вами уже развернулся во всю мощь такой потрясающий капитан, какой сейчас имеется на барже Napoleon, вряд ли имеет смысл интересоваться какими-то глупыми древностями. Капитан Napoleon в принципе молчалив, но когда он вдруг скажет что-нибудь, то тут душа даже опытного журналиста-международника темным камнем уходит на дно. Например, капитан Napoleon как-то доверительно сообщил нам, что у него с детства "вообще плохо с географией". Капитан также рассказал, что в прошлом году он "много путешествовал по Африке", где его "особенно поразила Камбоджа". Словом, такой человек самой своей судьбой наречен управлять судном. С ним речное путешествие в духе бессмертного романа "Трое в лодке, не считая собаки" вам гарантировано. А лучшего на цветущей весенней реке и пожелать нельзя.
Собаки в нашем путешествии, однако, тоже были: мы увидели их на следующий день на ферме, где выращивают трюфели, только не шоколадные, а грибные. Но сначала, до поездки к трюфельным собакам, были еще аперитив, ужин, осмотр начищенной до сумасшедшего блеска капитанской рубки. А также вальсы Штрауса в просторном салоне, мягкий сон в каюте, что ниже уровня воды, завтрак по-флотски в гостиной с портретом Наполеона Бонапарта, кокетство с капитаном, который отчего-то едва поднимал глаза от штурвала, словно ему уже за что-то стыдно.
А стыдиться было нечего, мы просто не сразу смогли попасть в шлюз. Мы чуть-чуть запутались на реке. Рона-то широкая, и она вся застроена непонятными маяками и радостно полосатыми буйками, от которых приличной деревянной посудине вроде нашей доброй баржи Napoleon полагается держаться подальше.
Фото: AFP/Photononstop
И вот было принято судьбоносное решение вообще никуда не плыть (и конечно, торопиться не надо), а сесть на автомобиль и отправиться в городок Нионс. По пути мы завернули еще в один городок — Гриньон, который известен тем, что здесь жила дочь французской писательницы мадам де Совиньи, а сама мадам в то время блистала новыми коллекциями в Париже, но, чтобы ее постоянно беременная дочка не скучала, строчила в эту глухую провинцию корреспонденцию, причем не только положенного гинекологического свойства. Одним словом, городок Гриньон есть несомненная достопримечательность французской истории, культуры и литературы.
Местечко Нионс, что расположено уже в Провансе (Воланс и Виверс находятся в департаменте Рона-Альпы), это знаменитый центр лавандового ремесла. Здесь ведут свою сложную работу различные лавандовые мастерские, чьи сотрудницы собирают лаванду в пучки и пуки, а потом сотрудники переплавляют их в масла, хорошие на самом деле духи и диванные подушки, чье основное предназначение — бороться с молью. Еще в Нионсе профессионально делают кровяные колбасы самых разных размеров. Так, на местном колхозном рынке, окруженном классическими для городского французского пейзажа платанами, можно встретить целые заросли нестерпимо прекрасных колбас. Мы познакомились со всеми рядами. Ниже следует отчет.
Вот крутят горячими бедрами колбаски толстенькие и короткие, полностью свиные, вот маршируют кровяные красные, с огненным перцем, маленькие острые колбасные палочки, вот ждут своего звездного часа длинные, скрученные в баранки и калачи, могущественные, совсем уже царские колбасы, которых хватит на три-четыре дня. С другого конца рынка данный колбасный эдем уже активно приветствует великий сырный оазис, и сырные ряды в Нионсе так неистово пахнут, что их не может заглушить ни одна лавандовая мастерская.
Фото: AFP
Кроткий и молчаливый шеф-повар Napoleon, сопровождавший нас в этой гастрономической высадке на берег, провел на рынке собственную инспекцию. Он взял на перо артишоки, мягкие сыры, устрицы, оливковое масло, сушеные томаты, хлеба пять батонов, острых оливок полкило, вина розового (много-много), ветчины четыре шматка, рыбы пять килограммов и клубники ящик. Шеф все купил сам, чтобы как-то покормить нас и нашего худенького капитана, который в это время пристально изучал карты бассейна Роны в своей надраенной рубке.
Мы не смели тревожить его, поэтому благоразумно задержались в Нионсе до вечера: поверьте, там было чем заняться. Во-первых, мы купили цветные лавандовые подушки в нашу новую московскую гостиную, во-вторых, нашли в дубовом лесу четыре подозрительных черных предмета. Конечно, это были самые настоящие новорожденные трюфельные грибы.
Да, эти великие гастрономические грибы лишены внешней красоты, что, впрочем, никак не влияет на их значительную стоимость на мировом рынке. Трюфельные акции никогда не идут вниз, они, напротив, все время растут, особенно в прожорливом Нью-Йорке. Поиск дорогих грибов в специальной дубовой роще, которой владеет специальная трюфельная ферма, производился нами при содействии трех специальных трюфельных собак — двух лабрадоров, старой и молодой сук, а также прыткого терьера условной породы монморанси. У этих зверей особенная, страшная собачья жизнь, смысл которой сводится к добыче дорогих трюфелей.
Четыре трюфеля, которые псы нашли для нас, немедленно пошли в кулинарный расход: на призывный запах трюфельной тарталетки выполз из недр посудины сам капитан, опутанный, словно пиратской паутиной, древними картами. Он сообщил, что ему наконец удалось разобраться с географией и баржа Napoleon готова плыть. Старт, за который мы подняли бокалы (нет-нет, конечно, это были стаканы) провансальского розового вина, был назначен на 9.00 следующего дня.