Что ни говори, а политическая жизнь в России за последние годы достаточно усложнилась, не укладываясь в прежние схемы "кремленологов". Неудивительно, что после грандиозного парада в честь 65-й годовщины Победы многие на Западе ломают голову над тем, как совместить этот очевидный, с их точки зрения, "всплеск российского милитаризма" и присутствие представителей армий НАТО в рядах российских военных на Красной площади. Не говоря уже о непривычно теплой атмосфере, которая окружала на этом празднике многочисленных зарубежных гостей.
Между тем события последних дней позволяют сделать выводы о конкретных тенденциях, все более явно проступающих в отношениях России с внешним миром.
Бесспорно, масштабность военного парада на Красной площади была обращена прежде всего к внутренней аудитории. По сути, это была материальная иллюстрация заявления Дмитрия Медведева о том, что Великая Отечественная война "сделала нас сильной нацией". Но в этих словах содержался еще один, не менее важный сигнал внешнему миру. Президент намеренно не уточнил, какую именно нацию — советскую или российскую — сделала сильной эта победа. А посему эта формулировка была адресована еще и ностальгическим чувствам граждан СНГ. Такое предположение представляется вполне логичным в свете наблюдаемой сегодня активизации интеграционных усилий России на постсоветском пространстве и ее стремительного сближения с Украиной.
В свою очередь, те беспрецедентные жесты миролюбия, если не дружелюбия, которые Москва сделала в эти дни по отношению к Западу, акцентировав внимание на "общей решимости защищать мир", явно были призваны продемонстрировать ее намерение продолжать процесс перезагрузки в сотрудничестве с западными странами. А выражаясь точнее, подальше отойти от пропасти самоизоляции, в которую Россия вполне могла бы угодить еще полтора-два года назад, поставив крест на провозглашенных президентом Медведевым амбициозных планах модернизации.
Запад принимает эти намерения Москвы всерьез и демонстрирует готовность идти ей навстречу, по умолчанию считая перспективу сближения с Россией гораздо предпочтительнее борьбы с ней за влияние на постсоветском пространстве. Однако — и здесь я сошлюсь на замечание одного из наиболее вдумчивых европейских дипломатов в Москве — Запад при этом отдает себе отчет в том, что в ближайшие годы рациональные внешнеполитические тенденции будут оставаться заложником внутриполитических процессов в самой России.