Михайловский театр пригласил для исполнения ведущей роли в своей новой постановке оперы "Иудейка" американского тенора Нила Шикоффа, визитная карточка которого — как раз партия Элеазара. ВЛАДИМИР РАННЕВ не нашел, что с участием знаменитости спектакль приобрел что-то существенное, но его работа на сцене придала всему действию особенный лоск.
Действительно, свежая михайловская "Иудейка" режиссера Арно Бернара — такая крепкая постановка, что замена хороших солистов на лучших вряд ли добавляет ей в качестве, но зато обогащает оттенками. Для артистов театра приглашение заморской звезды не для гала-концерта, а для участия в своей, домашней, постановке — это своеобразные "курсы повышения квалификации", мастер-класс не в классе, а на сцене. Это новая тактика Михайловского. Если раньше театр импортировал постановки "под ключ" приличного или хотя бы сносного качества, как бы журя коллектив невыгодным для него сравнением с собственной продукцией, то теперь уровень михайловских исполнителей позволяет справляться с качеством самим, присматриваясь к заезжим звездам лишь на предмет лоска и диапазона интерпретаций тех или иных партий.
Нил Шикофф признан в оперном поднебесье эталонным Элеазаром. Это его плюс, но это и минус. Он настолько ровен и предсказуем в этой партии, что своей безупречностью обнажает известную заштампованность музыкального материала композитора Жака Галеви, с которой ему приходится иметь дело. Может быть, кого-то, кто более всего остального ценит в исполнительстве технику и стиль, никакой другой Элеазар, кроме как Шикофф, не устроит. Но того, кто ждет от этой партии не только оперного лоска, но и извода ее непростой внутренней драматургии, изумрудный блеск голоса солиста, ограненный превосходным певческим мастерством, подслепляет прохладным гранд-оперным глянцем. Видимо, в какой-то момент певец подобрал ключи ко всем потайным тропкам этого образа и теперь прогуливается по нотам, как землевладелец по своей вотчине, где каждый уголок устроен и обласкан заботой.
Афиши этого вечера были целиком отданы харизматичному лицу Нила Шикоффа, что вполне логично для визита мировой звезды такого уровня. Но стоит отметить, что его партнеры — Мария Хосе Сирии (Рахиль), Томас Менерт (Де Броньи) и Джан Лука Пазолини (Леопольд) — ничуть не проигрывали ему в яркости и составили с главным действующим лицом на сцене органичный ансамбль. Именно в ансамблевых эпизодах, в которых доведенный до идеала материал партии Элеазара неизбежно сталкивался с волей партнеров, каждый из которых — со своим отношением ко всей интриге оперы, игра Нила Шикоффа обогащалась напряжением сценического драйва, живого сотворения мизансцен.
Понятно, что для Михайловского театра приглашение звезды в постановку хорошего среднеевропейского уровня — это скорее вопрос престижа, чем художественной необходимости. Но важно и другое: эта серьезная попытка включиться в мировой оперный контекст уже на равных, по-партнерски. Может быть, не на уровне первых грандов, но на том уровне, который предполагает достоинство и перспективы.