"Стал свидетелем изнасилования и вызвал милицию? Ты не мужчина!"
На майские в Москве произошло изнасилование. Главным подозреваемым является некий молодой и напористый художник Илья, известный тем, что на "Винзаводе" в свое время демонстрировал инсталляции из черепах, обклеенных стразами, и эти несчастные пресмыкающиеся у него дохли. Есть и главный свидетель — некий Николай, блогер, у которого в графе "интересы" вписаны сплошь имена поэтов. И есть пострадавшая — безымянная девушка, которую художник вместе с приятелем притащили откуда-то из клуба, пьяную и испуганную. Дальнейшее — из показаний свидетеля, опубликованных в его дневнике.
"Раздавались истошные крики сопротивлявшейся девочки и угрозы... Если бы я был тем, кем каждый хотел бы быть, я бы, наверное, вошел в эту комнату и попробовал разрулить ситуацию. Раскидав, если понадобится, Илью, его товарища и, возможно, соседа из второй комнаты, который заходил к Илье с просьбой прикрыть получше дверь, чтобы не было так шумно. Но я этим другим, увы, не был, поэтому те минут 20, которые я тормозил, не зная, что делать, были, наверное, самые ужасные в моей жизни минуты". Затем Николай наконец сообразил, что можно вызвать милицию. Еще минут 45 он ждал стражей правопорядка: те, узнав причину вызова, не очень торопились. "Приехав, они, разумеется, стали меня ободрять: зачем ты вмешиваешься, сам же крайним будешь, почему было не присоединиться к веселью".
Однако девушка продолжала истошно кричать и звать на помощь, и милиционерам хочешь не хочешь пришлось вмешаться. Дальнейшее понятно. Всех отвезли в отделение, где пострадавшая написала заявление, у нее "сняли побои" и так далее, и тому подобное. "Могу только сказать, что происходят все эти дела убийственно медленно, а само слово "изнасилование" пробуждает у работников милиции совершенно неисчерпаемые способности к веселому юмору".
Под утро всех отпустили. И тогда обвиняемый сказал свидетелю: "Коля, я от тебя такого не ожидал". Он произнес это скорбно и тихо, ну прям как Иисус в Гефсиманском саду Иуде. А потом они отправились каждый к своему компьютеру и принялись взывать к блогосфере. Один недоумевал: "Скажите, может быть, действительно этикет требует не замечать, когда хозяин с приятелем бьет и насилует беспомощную девочку? Может, он на полном серьезе видел во мне человека, который в такой ситуации заткнет уши или просто пойдет подышит свежим воздухом?" Другой резвился и хохотал, как в свое время хохотал над измученными черепашками, и единственная нематерная его фраза, которую можно процитировать: "Правозащитник, пиши стихи. Напиши поэму об этом".
Блогеры отреагировали с большим интересом, ведь Илья и Коля всем хорошо знакомы, фамилий никто не скрывал. Публика разделилась на два лагеря. Одни, сторонники художника, помимо традиционного "Да она сама виновата!" громко кричали: "Коля, ты мудак! Ты сдал друга! Ты не мужчина, раз вызвал ментов!" Вторые удивлялись: "Почему понятие "мужская солидарность" путают с понятием "солидарность уголовников"?" Но на эти вопросы ответа нет. Почему цивилизованное поведение вызывает такое недоумение, даже у сотрудников милиции? Почему человек, спасший другого человека, должен оправдываться? Почему негодяя поддерживает такое количество других негодяев?