Выставка графика
Рисунки двух графиков сталинской эпохи, Петра Львова и Петра Митурича, показанные в галерее "Ковчег", происходят из коллекции потомков Митурича. Художники жили в одном доме на Мясницкой — отсюда название выставки, дружили, преподавали во ВХУТЕМАСе и обменивались плодами своих трудов. На выставке побывал ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Известность Львова и Митурича нельзя сравнивать. График и живописец Петр Львов до сих пор известен крайне плохо, его работы редко попадают на аукционы, а персональная выставка у Львова была одна-единственная. Митуричу принадлежит честь создания посмертного портрета великого футуриста Велимира Хлебникова, хранящегося в Третьяковской галерее. К тому же Митурич стал основателем художественной династии, включающей в себя сына, иллюстратора Мая Митурича-Хлебникова, и внучку, художницу Веру Хлебникову. Она как раз и собрала выставку в "Ковчеге" на материале семейного архива. Поводом послужило обнаружение ящика с рисунками Львова, и Хлебникова сделала логичный, но документально не подтвержденный вывод о том, что художники, серьезно занимавшиеся литографией, обменивались подготовительными эскизами в процессе работы.
Большинство рисунков относится к сталинской эпохе, что видно и по манере, и по сюжетам. Об эволюции Львова мы ничего не знаем, а Митурич к середине тридцатых отказался от экспрессивных вольностей, присущих его классическим работам, вроде третьяковского портрета супруги Веры Хлебниковой. Его манера в годы борьбы с формализмом основана на возвращении к французам и пленэру. То, что в подтексте сталинского искусства таился импрессионизм, известно давно. Но, в отличие от классиков социалистического реализма, Митурич был честным человеком и избегал банальных риторических приемов. Поэтому и встроиться в экономическую систему воспевания действительности ему не удалось.
На выставке, например, есть большая серия рисунков, сделанных в грузинском городе Гори, родине Иосифа Сталина. Вера Хлебникова называет их "первой и единственной попыткой достичь компромисса с властью". Они делались для литографий, которые затем должны были украшать общественные места вроде библиотек или начальственных кабинетов, но на стадии литографской печати выяснилось, что камни с рисунками хотят разбить. И без того небогатому Митуричу пришлось заплатить мастерской, чтобы выкупить камни. Проблема этих рисунков заключается в спокойствии и любви к натуре. Если бы Митурич включил в интерьер домика Сталина группу молодых людей и страстно жестикулирующего экскурсовода, желательно с усами (советские художники любили вставлять в работы двойников вождя), глядишь, и заработал бы.
По выставке видно, что дружба дружбой, а гений врозь. Художники будто пользуются разными инструментами, и у Митурича их явно больше. Впору создавать энциклопедию штриха: его разновидностей на листах Митурича не меньше, чем закорючек и геометрических форм на полотнах Кандинского. Каждый кусок видимого мира имеет собственную плотность. Львов намного более монотонен, его линии банальнее, но недостатки Львова, однако, прекрасно оттеняют достоинства Митурича. Наверное, для этого и существуют друзья.