"Нельзя быть поющим депутатом"

Накануне выхода нового сольного диска "Песни моряков. Часть 2" Александр Ф. Скляр размышляет о месте рок-н-ролльщика в общественном строю.

— Два года назад вы уже исполняли "Песни моряков". Что же заставило вас записать альбом песен других авторов на уже, казалось бы, пройденную тему?

— Просто после выхода первой части "Песен моряков" я понял, что высказался не до конца. Что хочу продолжить и для себя внутренне завершить морскую тему, которая неожиданно оказалась более широкой и интересной, чем я предполагал. Поразмыслив, понял, что существует огромное количество песен других авторов и исполнителей, чьи размышления о море, о чувстве свободы, которое оно дает, мне также очень близки.

— Рок-н-ролл, как известно, зарождался как искусство протеста, и первые диски "Ва-Банка" шли вполне в этом русле. А последнее десятилетие вы, похоже, все дальше от рок-н-ролла, все больше работаете для себя...

— Мне кажется, это большое заблуждение — считать рок-н-ролльного человека на всю жизнь привязанным к рок-н-роллу. Рок-н-ролл, по-моему — это все же удел определенного возраста, вам так не кажется? Лично у меня пожилые рок-н-ролльщики вызывают чувство сожаления, что ли... А вот Том Уэйтс сожаления у меня не вызывает — язык не повернется назвать его пожилым артистом. И Джонни Кэш в свои 70 не был пожилым артистом, хоть ты тресни! Настоящий артист не имеет возраста, и он не может быть чистым рок-н-ролльщиком. Все, что он делает примерно лет до 40,— это как бы разогрев, разведение паров. А дальше его локомотив уже несется, оставляя рок-н-ролл далеко позади.

А вот вопрос о взаимоотношениях творческого человека и окружающего мира действительно важный. Его рано или поздно ставит перед собой любой творческий человек — безотносительно того, в каком жанре он работает. И ответ, по-моему, должен быть такой: чем бы ты ни занимался, ты делаешь это для себя. Роман ты пишешь — для себя, фильм снимаешь — для себя, театральную постановку делаешь — для себя, песню пишешь — для себя. Но как только ты это сделаешь, наступает публичная жизнь твоего произведения. И если ты искренне, всем сердцем вкладывался в то, что сделал, у тебя найдется некоторое количество слушателей, зрителей, в которых это срезонирует. Если ты это честно сделал для себя, если ты выстрадал то, что ты говоришь, то это попадет в кого нужно.

— То есть вы как художник все-таки меняете общество...

— Если за мои двадцать с лишним лет творческой деятельности появились хотя бы две или три тысячи человек, резонирующих с тем, что я делаю, я уже что-то изменил. Часть этих людей пойдет во власть, часть станет бизнесменами, часть оставит после себя какое-то творческое наследие. Эти люди будут, прямо ли, косвенно, но влиять на окружающий мир. И в каждом из них будет маленькая частичка меня. Я что-то изменил? Конечно! "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется..."

Однако из этого никоим образом не следует, что нам наплевать на наше слово. Совсем даже наоборот! Если тебе не дано предугадать, так уж предполагай, что оно отзовется — максимально! И значит, ты должен это слово выдавать с максимальной ответственностью, если уж ты на этом поприще находишься!

— Как вы относитесь к тому, что власть пытается приблизить к себе рок-музыкантов, людей по определению неуспокоенных?

— Вы знаете, власть чрезвычайно опасна для творческого человека. Ей-то самой очень выгодно иметь под рукой готовых на сотрудничество творческих людей. Причем чем ярче человек, чем он публичнее, чем он успешнее, тем она больше хочет его иметь в своем активе и тем это для него опаснее. Власть обладает свойством затягивать в себя творческого человека, ей всегда есть что предложить ему, вечно неприкаянному.

Я рад, что не был подвергнут этому искусу. Но и осуждать тех, кто поддался ему, не хочу — пусть они отвечают перед музой в конечном итоге.

— Я так понимаю, к сильным мира сего вы относитесь настороженно?

— Естественно. Именно потому, что они сильные мира сего, и от их росчерка пера слишком много чего зависит... Чем выше ты забираешься по этой лестнице, тем больше на тебе лежит ответственности и тем больше ответственность за твои действия. Дай бог, если эта ответственность совпадает с твоим пониманием ее. А если это — упивание властью безответственного человека? Это же страшно. Именно поэтому Кнут Гамсун говорил, что творческий человек не должен соприкасаться с властью. Он силен другим.

Чем бы ты ни занимался, ты делаешь это для себя. Роман ты пишешь — для себя, фильм снимаешь — для себя, театральную постановку делаешь — для себя, песню пишешь — для себя

— Что еще важно для творческого человека? Какой урок получили вы, когда выбрали путь музыканта?

— Наверное, можно говорить об определенной стойкости, что ли... Вот я, например, пришел в рок-н-ролл далеко не мальчиком. Это, скажу вам, непросто — в середине жизни начинать ее сначала, всерьез решать: тем ли ты занимаешься, чем хотел бы заниматься? Ты внешне, может, и достигаешь чего-то, а внутренне уже этому не соответствуешь. Все вокруг меня, включая и моих нынешних единомышленников — которые, конечно, никогда не будут это вспоминать! — не признавали за мной права заниматься музыкой. Они считали, что я чужак, который пытается войти в их ряды, не имея на то моральных прав.

— Еще бы: выпускник МГИМО, дипломат — типичный мальчик-мажор!

— Конечно! В тот самый момент, когда я поменял свое внешнее предназначение на внутреннее, я чувствовал вокруг себя сильное поле скрытого подозрения. При этом сам с собой в разладе я не был ни секунды — для меня это было естественное движение. Но чтобы доказать это окружающим, мне понадобились долгие годы. Вот это и есть тот самый мой урок, который я могу, наверное, преподнести всем, кто идет следом за мной. Не бойтесь ломать внешне неблагоприятную среду! Если вы искренне уверены в том, что вы делаете это по велению сердца, а не по сложившейся конъюнктуре, вы неуязвимы. Все может быть очень трудно, но трудности закаляют. Любой мало-мальски ценный опыт приобретается себе в убыток, говорил граф Рочестер из фильма "Распутник", но не бойтесь этих убытков: только так приобретается настоящий опыт.

— А чего тогда надо бояться? Компромиссов?

— Принципиальных — да, бойтесь, конечно. Потому что принципиальный компромисс, особенно на ранних этапах творческого становления и становления личности,— вещь очень пагубная.

— Вы это по собственному опыту судите?

— Конечно, по собственному. Мне много раз приходилось делать выбор, очень много раз...Я мог бы пойти на компромисс и убедить себя в том, что мое занятие музыкой может быть сугубо внутренним делом. Что я могу писать песни, находясь в своем прежнем статусе, будучи социально неуязвимым, идя, как я это для себя сформулировал, по пути внутреннего артиста. Но в том-то все и дело, что нельзя искренне считать себя творческим человеком и при этом заседать в Государственной думе. Это противоречащие друг другу вещи! Нельзя быть поющим депутатом. Тот, кто этого не понимает, обманывает самого себя. Если же он это понимает, но продолжает делать, тогда он просто обманывает других.

— Таких "поющих депутатов", кажется, и показывает сегодня телевидение.

— Так, может, это и неплохо. Государственное телевидение подгребло под себя всех тех, кто оказался слаб. А те, кто силен и кто реально внутренне жив, ушли в интернет, в живые концерты по небольшим клубам, в альтернативное телевидение. И это правильно. Если ты закатываешь под асфальт некую поверхность, что лучше: проросший из асфальта тюльпан или тюльпан, стоящий вне этого закатанного поля? На мой взгляд — второе. Это более естественно, чем цветок, выросший из асфальта.

Как говорит Евгений Всеволодович Головин, мой друг и учитель: с чего ты взял, что жить в конце времен — это просто? Но мы же не выбираем время, в котором нам суждено оказаться. Нас в него закидывает. Что делать? Надо жить.

— Но ведь при той же советской власти были хорошие художники и артисты — члены партии, депутаты съездов. И то, что они делали, вполне может называться искусством.

— Я убежден, что культурный прорыв возможен только в альтернативной среде. Я всегда считал, что альтернатива тем и хороша, что именно в ней, как в наиболее неангажированной области искусства, возникают настоящие духовные прорывы, которые потом поглощаются, усваиваются мейнстримом. А потом в другом месте возникают новые.

Беседовал Андрей Калашников

Моряк и дипломат

Визитная карточка

Александр Ф. Скляр родился 7 марта 1958 года в Москве. В 1979 году окончил МГИМО, работал дипломатом в КНДР. В 1986 году создал в Москве группу "Ва-Банкъ", игравшую в стиле "гаражный рок", записал с 1988 по 2008 год 13 альбомов. Помимо работы в группе участвовал в десятках сольных и совместных с другими музыкантами проектов, среди которых — "Боцман и Бродяга" (с Г. Сукачевым), "Нижняя тундра" (с В. Пелевиным), "По направлению к танго", "Песни моряков". Ведущий авторских программ на радио ("Учитесь плавать") и на телевидении ("РОКовая ночь с Александром Ф. Скляром").

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...