Борис Макаренко, председатель правления Центра политических технологий
"На наших глазах рождалась на свет новая нация, но мы закрывали на это глаза. Мы видели вздорность украинских мифов, но мы забывали, что историческая мифология служила лишь для объяснения настоящей реальности" — этот вывод, сделанный американским философом Георгием Федотовым более 60 лет назад, звучит актуально и сегодня.
Миф — это не ложь, а человеческая память, переломленная историей и историками, это национальная идея, опрокинутая в прошлое. Именно так и нужно оценивать то, как Украина сегодня воспринимает голодомор. Чистая правда, что от голодомора, как и от других сталинских преступлений, страдали не только жители Украины и не только украинцы. Но любое бедствие, навлеченное на народ не "национальным", а имперским правителем, может восприниматься как намеренное злодеяние против именно этого народа. Подобное восприятие — естественная черта любого национального самосознания, тем более если речь идет о нации, переосмысляющей свою историю. Другое дело, что эту естественную черту с особым рвением эксплуатировала пропаганда бывшего украинского президента, чтобы насолить России и "нагнуть" формирующуюся мифологию в угодную себе сторону. Это правда, но правда не вся.
Правда и то, что сегодняшним великороссам, как и их предкам за последние двести лет, по-прежнему свойственно смеяться или гневаться над украинскими мифами (равно как и мифами многих других своих братьев и соседей), но не уважать их права осмыслять свою историю с киевской, а не московской колокольни. Правда, что наш политический класс до сих пор не до конца смирился с тем, что Россия утратила (навсегда!) монополию на трактовку истории составных частей бывшей российско-советской империи. И если мы не хотим "войны историй", то нужно учиться понимать чувства других народов.
Мы правы, когда говорим украинцам, что голодомор — общая беда многих народов Советского Союза. Стократ мудр святейший патриарх, почтивший памятник жертвам голодомора в Киеве. Но если мы хотим, чтобы нас услышали и поняли на Украине, то к этим словам нужно добавлять безоговорочное осуждение творцов голодомора и нельзя говорить, что раз эта беда коснулась и нас самих, то не стоит выделять только украинские жертвы. В советские времена и евреев, погибших в Бабьем Яру, не выделяли из общего числа жертв нацизма. Мы до последнего времени совершали похожую ошибку с голодомором.
Почтить память тех, кто дорог украинскому народу,— естественный для России жест уважения к братскому народу, который никак не ущемляет память жителей России и других республик, погибших от голода. Именно таким, по моему мнению, должен быть ответ России на действия нового украинского президента, назвавшего голодомор общей бедой.