Устав "Союза Беларуси и России" подписан президентами обоих государств 23 мая. В нем не осталось ни строчки об образовании единого государства. Однако все могло быть иначе, если бы в ночь на 28 марта Анатолий Чубайс при прочтении проекта предыдущего объединительного документа не заподозрил попытку осуществления конституционного путча.
Год назад (2 апреля 1996 года) был подписан договор о создании сообщества России и Белоруссии, в основу которого был положен принцип наиболее высокой степени интеграции двух государств в рамках СНГ. Были образованы двусторонние координирующие органы: Высший совет (президенты и премьеры), Исполнительный комитет (своего рода правительство "двойки") и Парламентское собрание, в состав которого делегируется равное число депутатов национальных парламентов.
В тот момент возникновение нового межгосударственного образования особого ажиотажа не вызвало, тем более что буквально накануне создания российско-белорусского сообщества, а именно 29 марта 1996 года, президенты России и Белоруссии, а также Казахстана и Киргизии договорились углубить интеграцию в рамках Таможенного союза.
Подмена: заговор союзного масштаба
В дальнейшем о существовании сообщества публично говорили нечасто, а российско-белорусские связи рассматривались обычно сквозь призму Таможенного союза. Тем не менее аппаратчики Межгосударственного экономического комитета (МЭК) СНГ и Исполнительного комитета "двойки" не торопясь готовили к подписанию главами государств и правительств еще один пакет документов, целью которых было создать двусторонние платежный и валютный союзы. Основным в этом пакете должен был стать рамочный договор о преобразовании сообщества в союз двух стран. Разработчикам дали год сроку, а за результатами их интеграционной деятельности лично следил Виктор Черномырдин, занимающий пост главы Исполкома.
Но пока люди Владимира Покровского, управляющего делами Исполкома, теряли время, соблюдая правила бюрократического этикета, предполагающего массу согласований, их труд стал никому не нужным. Дело в том, что два члена КПРФ — председатель комитета Госдумы по делам СНГ Георгий Тихонов и министр иностранных дел Белоруссии Иван Антонович, сохранивший до сих пор российское гражданство (в прошлом году он переехал из Москвы в Минск, получив одновременно с российским и гражданство Белоруссии), — срочно подготовили собственные проекты договора и устава российско-белорусского союза.
В конце февраля за подписью Антоновича документы были положены на стол главы администрации Лукашенко Михаила Мясниковича. Затем они были направлены на одобрение как белорусскому президенту, так и в Москву. Проекты объединительных актов рассмотрел вице-премьер и глава российской части двусторонней комиссии по объединению Валерий Серов. И вот с этого момента история с союзным уставом стала приобретать детективный оттенок.
Серову вчитываться в текст проекта устава было некогда — после мартовской отставки первого вице-премьера Алексея Большакова он принимал у него дела по СНГ. Хотя официально вице-премьером, курирующим отношения со странами Содружества, Серов стал еще в августе прошлого года, Большаков не спешил передавать ему бразды правления. Сам визировал протоколы МЭК, а несмелые предложения сотрудников аппарата отправить бумаги на ознакомление их нынешнему начальнику решительно отвергал: "Совершенно незачем". Понятно поэтому, что в марте Серову было не до текстографических экзерсисов. Скорее всего, именно поэтому он не заметил вовремя подмены проектов, тем более что визы Антоновича и Мясниковича внушали доверие. Раскрыть подлог можно было бы, послав документ для экспертизы в МЭК и Исполком, но как раз пробольшаковским чиновникам Валерий Серов не доверял.
Согласно российской бюрократической процедуре, проект устава, вскоре переименованного в договор, был направлен в министерства. Одобряющие визы дали не все, но для Серова вполне достаточной оказалась поддержка министра по делам СНГ Амана Тулеева и замминистра иностранных дел Бориса Пастухова. В результате в среду 26 марта проект договора о российско-белорусском союзе был вручен Виктору Черномырдину. Премьер ничего не заподозрил, тем более что все российско-белорусские документы на первый взгляд выглядят одинаково — везде про нерушимую дружбу и гармоническое развитие личности.
Разоблачение: неуставные отношения
Один из бывших специалистов Госкомимущества в приватной беседе с корреспондентом Ъ поделился личным впечатлением о деловых качествах Анатолия Чубайса: "Разобраться в том, что хотели сказать разработчики многостраничного документа, можно двумя путями: или вникнуть в суть проблемы, что требует много времени, или положиться на интуицию". Любимая фраза Чубайса, сигнализирующая о рождающихся у него подозрениях, звучит так: "Нет, ребята, здесь что-то не то". И эта фраза прозвучала.
Получив от Черномырдина, как и все вице-премьеры, проект российско-белорусского договора, Чубайс, по-видимому, вначале был спокоен, хотя никогда не относился к последовательным сторонникам интеграции в рамках СНГ. Но статья 24 не могла не привлечь его внимания: "Государства-участники создают условия для преобразования Парламентского Собрания в представительный и законодательный орган Союза, избираемый непосредственно гражданами Союза".— Ну и что тут страшного? — могли бы недоумевать непосвященные. Однако Чубайс сразу выстроил логическую цепочку.
По проекту договора о создании союза наднациональные органы (Высший совет, Парламентское собрание и т.п.) получают слишком большие полномочия. В статье 18 договора подчеркивалось: "Решения Высшего Совета Союза обязательны для органов Союза и для органов исполнительной власти государств-участников." Более того, последнее слово в изменении этого договора отводилось именно национальным парламентам. В общем, ничто не мешало союзному парламенту реально встать во главе нового объединенного государства и низвести до чисто представительских роли как президентов России и Белоруссии, так и Высшего совета.
На следующий же день — в пятницу 28 марта — Анатолий Чубайс перешел в контрнаступление. Для ведущих СМИ была организована утечка информации об опасности для России российско-белорусского договора. Правда, люди первого вице-премьера избегали прямого упоминания имени Бориса Ельцина и угрозы его правлению. Чубайс рисковал, поскольку российский президент действительно стремился к реальному объединению. Позже в телеинтервью он свою цель сформулировал: "Единое государство". Ельцин всегда был мотором интеграции и ставить ее под сомнение ни Чубайс, ни кто-либо иной в этой стране безнаказанно не сможет.
Именно поэтому упор делался на экономические потери Москвы, берущей на себя роль бюджетного локомотива в двустороннем союзе, а также на нарушения прав человека в Белоруссии. Именно поэтому аргументы и звучали так неубедительно: скромная экономика Белоруссии при всем желании не сможет разорить Россию, а права человека в Чечне, с которой федеральные власти и не собираются расставаться, не нарушаются, а просто отсутствуют в принципе. Тем не менее выбора у Чубайса не было.
В результате дискуссия в СМИ пошла по пути разрешения дилеммы: представляет режим Лукашенко угрозу российской демократии или нет? Самое интересное, что оба ответа одинаково подходят. Парадокса здесь нет. Москва настолько перестаралась в борьбе за укрепление правления Лукашенко, что своими руками убрала с политической сцены демократическую и пророссийски настроенную оппозицию в Белоруссии. Теперь Станислав Шушкевич и Станислав Богданкевич скорее поддержат профашистски настроенного лидера Белорусского народного фронта Зенона Позняка, чем промосковского политика.
Тем не менее своей главной цели Анатолий Чубайс добился.
Приговор: именем Конституции
Ельцин был в гневе. Проморгавший опасность помощник президента по международным делам Дмитрий Рюриков тут же был уволен. Опасность отставки нависла и над Валерием Серовым, но на время отступила. Ельцин долго сохраняет признательность. В конце 1980-х годов Серов был его начальником в Госстрое и создал все условия для того, чтобы опальный партийный деятель был свободен для борьбы с Горбачевым.
Договор не подписали. Взамен 2 апреля президенты поставили свои подписи под меморандумом и новым, совсем коротким, договором. О порядке общественного обсуждения нового документа — устава "Союза Беларуси и России".
Союзный устав, опубликованный 10 апреля, на первый взгляд мало отличался от забракованного Анатолием Чубайсом проекта договора. Тем не менее из устава полностью были вычеркнуты все упоминания об образовании единого государства. Это крайне обидело Виктора Черномырдина. Действительно, 2 апреля в завизированном им перед подписанием проекте устава была провозглашена конечная цель объединения — создание единого федеративного государства. А в тексте, вынесенном на "всенародное обсуждение", этого пассажа как не бывало. Вместо этого в статье 3 было записано: "Перспективы развития Союза направлены на последовательное продвижение к добровольному объединению двух государств", но на основе "...суверенного равенства его членов".
Здесь уже особую настойчивость проявили не только сторонники Чубайса, но и Александр Лукашенко. Последнему стало ясно, что такой вариант устава не даст ему возможности встать вровень с Ельциным. Ему уготована роль губернатора или в лучшем случае главы республики с правами Татарстана.
Положения об обязательности решений союзных органов для государственных структур России и Белоруссии также были изъяты из текста проекта устава. В последнем варианте говорится только о том, что "решения органов Союза принимаются в пределах их компетенции и без ущерба конституционным принципам государств-участников".
Дорабатывался устав в апреле уже без Валерия Серова. Несмотря на его активные выступления на правительственных совещаниях и заседаниях российско-белорусской объединительной комиссии реально судьба устава зависела от прочубайсовски настроенного четырехугольника: Минфин (первый замминистра Алексей Кудрин), Банк России (зампред Александр Потемкин), МЭК (зампредседателя коллегии Дмитрий Чегодаев) и Исполком (управделами Владимир Покровский).
Частное определение: валютные операции
Так что же подписали Ельцин и Лукашенко? Белорусский президент, прилетев 22 мая во Внуково-2, заявил, что они с Борисом Ельциным де-юре закрепляют то, что уже существует в отношениях двух стран де-факто. Поэтому он удивлен столь пристальным вниманием прессы к его последнему московскому визиту. Российский чиновник, пожелавший остаться неизвестным, еще накануне прилета Лукашенко поделился с корреспондентом Ъ: "Этот устав не внесет в российско-белорусские отношения изменений. После всех метаморфоз он стал... никаким".
Борьба завершилась? Нет, она теперь из области права переместилась в область экономики. И победа в этой схватке зависит не столько от количества и уровня подписанных документов, сколько от того, будут ли реально проведены в Белоруссии рыночные реформы. Как ни странно, многие в российском правительстве утверждают, что приватизация в республике все-таки идет.
С другой стороны, в Белоруссии ужасающие макроэкономические показатели. МВФ отказывается кредитовать Минск. Не развит рынок ценных бумаг. Не допускаются нерезиденты на валютный рынок. Александр Лукашенко, жаждущий полноты власти не только политической, но и экономической, фактически тормозит процесс российско-белорусской экономической интеграции.
Если заработает инициированное Кудриным соглашение об экономической конвергенции, контроль белорусского правительства над экономикой смягчится, что объективно ослабит власть Лукашенко. Так, по соглашению, правовой режим Белоруссии на рынке ценных бумаг, недвижимости, банковской и внешнеэкономической сфер будет максимально приближен к российскому. Проект устанавливает показатели инфляции не выше 10-12% в год, величину внешних заимствований не более 40% от ВВП, и наконец, ставку рефинансирования в 12%.
Обязательства проводить масштабную экономическую реформу пугают Лукашенко. В какой-то степени он подыграл Чубайсу, целенаправленно загонявшему его в ловушку: хочешь интеграции, союза и т.д. — подпиши соглашения о либерализации своей экономики; не хочешь ее реформировать — защищай свой собственный суверенитет и не выдумывай никаких наднациональных органов с властными полномочиями.
Впрочем, белорусскому президенту можно пойти и на уступки, выигрывая в главном — постепенном создании единого правового пространства. Из текста устава, представленного 2 апреля, было уже исключено упоминание о едином эмиссионном центре, ущемляющем суверенные права Белоруссии в денежно-кредитной сфере. В Москве не забыли, что попытка придания Центробанку России функций единого эмиссионного центра однажды (в 1994 году) уже сорвала попытку объединения денежных систем России и Белоруссии. Более надежный инструмент привязки экономики Белоруссии к российской — система последовательных шагов по созданию платежного, валютного, пограничного и военного союзов.
В статье 9 устава говорится о создании условий для введения единой валюты. Конечно, об этом можно говорить в отдаленной перспективе. Однако, по словам одного из разработчиков соглашения о валютном союзе, уже в ближайшее время предполагается ввести переходную валютную единицу — межгосударственный валютный паритет, который фактически будет представлять из себя безналичный расчетный рубль, жестко привязанный к курсу российского рубля. Таким образом, и суверенность белорусского Нацбанка не будет ущемлена, и не допускается неконтролируемая Банком России денежная эмиссия.
С экономической и военно-политической привязкой Белоруссии к России надо спешить. "Лукашенко явно не вечен", — считают многие чиновники в Белом доме.
Впрочем, теперь и в Кремле тоже.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ