Я уже примерно понимаю, что заметки из этого не получится (министр Лавров в похожей ситуации говорил — «Мы не можем быть более сербами, чем сами сербы»), но жалко будет, если никому не расскажу. Собственно, в том числе для этого человечество и изобрело блоги.
Звонит мне вчера незнакомая девушка.
Почему звонит мне — отдельная история и, в общем, тоже как раз для блога. Она из Калининграда (я тоже из Калининграда), работала в местном журнале «Бродвей», писала про культуру, закончила в Калининграде же журфак (диплом писала по «Коммерсанту»), по окончании университета уехала покорять Москву и сейчас работает официанткой в ресторане.
Наверное, стоит в этом сознаться — после всех историй последнего времени и вообще с точки зрения здравого смысла все это выглядит уже как-то не вполне правдоподобно, и мне пришлось уточнить в Калининграде, действительно ли есть такая девушка и действительно ли она та, за кого себя выдает.
Оказалось — та, и вот работает она в этом ресторане, обслуживает посетителей, и в понедельник приходит к ним в ресторан такой пожилой дедушка с большой картонкой, на которой написано «Путин убийца, Медведев убийца». Ну, мало ли с какими картонками заходят дедушки в рестораны, поэтому она спросила его, чего он хочет. Он ответил, что ему нужна веревка. Он хочет прицепить эту веревку к своей картонке, повесить себе на шею выйти с таким плакатом к станции метро «Парк культуры».
Дело в том (это я уже сам проверял — он не выдумывает, все действительно так), что в прошлый понедельник у этого дедушки в метро при взрыве погибла дочка. И вот у него есть мнение по поводу того, кто виноват в гибели его дочери, и он хочет свое мнение с помощью картонки и веревки высказать.
И девушке стало понятно, во-первых, что этому дедушке нечего делать в ресторане, и во-вторых — что ему ни в коем случае нельзя идти к этому метро, потому что ничем хорошим это, конечно, не закончится. Поэтому девушка отпросилась с работы и повела дедушку к нему домой.
Живет дедушка в соседнем с этим рестораном доме, но домой идти он не захотел, потому что как раз в то утро он собрал вещи и ушел из дома, в котором он после гибели дочки жить не хочет. Вещей у него — спортивная сумка (девушка говорит — хорошая сумка, дорогая) с какими-то бумагами и фотографиями, преимущественно фронтовыми. Сумку он оставил в вагончике у прораба на стройке около своего дома, и вот девушка проводила его до этого вагончика и взяла с него честное слово, что картонку он выбросит и ни к какому метро не пойдет. И ушла дальше работать.
На следующее утро, то есть во вторник, девушка по дороге на работу снова встретила того дедушку. Он шел по улице, голова его была перевязана бинтом, а на руке был гипс. Девушку он, конечно, обманул. Взял веревку у прораба и все-таки пошел с этим плакатом к метро, и там его побили милиционеры. То есть голова ранена, потому что побили, а рука сломана, потому что за руку его волокли. Девушка поплакала, проводила его до дома, вернулась на работу и вот позвонила мне.
Я пообещал помочь и пошел к дедушке домой. Это было во вторник, то есть на девятый день после взрыва в метро. Мне открыла дедушкина жена — мама погибшей женщины, — которая сказала спасибо за беспокойство, но попросила ничего об этом не писать и вообще не поднимать паники — да, дедушка лежит на диване, и ему плохо, ранена голова и гипс на руке, и даже на кладбище он сегодня не ездил. Да, его волокли, но кто и как, она не знает, домой он пришел уже из больницы. Никаких претензий ни к кому у нее и у дедушки нет, а если они все-таки возникнут, то давайте созвонимся через несколько дней.
И теперь вопросы к тем, кто дочитал пост до этого места. Вот:
1. Стоит ли вообще заниматься этой историей — может быть, действительно, пожилой человек, у которого погибла дочь и который уже совершил несколько шагов, которые только добавили ему боли и страданий, — может быть, действительно стоит оставить этого человека в покое? Жена проследит за тем, чтобы он больше никуда ни с какими плакатами не ходил, а борцов с милицейским беспределом сейчас и так хватает; даже неловко как-то писать о том, как милиционеры (тем более что в этом случае мы не знаем доподлинно, были ли это милиционеры) кого-то опять побили.
2. Как, помимо, публикации в газете, можно дедушке помочь? Психолог, социальные какие-то службы, что-то еще?
3. Газета «Коммерсантъ» (или, например, журнал «Власть») — газета жесткая и суровая, рождественские или антирождественские, то есть сентиментальные и про «добро и зло» истории для нее нетипичны. Смотрелась бы такая история на страницах «Ъ», или стоит ее передать коллегам из «Огонька» или еще откуда-то — если, конечно, вообще о ней писать?
Бонусом вопрос про девушку. Человек работал журналистом и учился на журналиста, а теперь пиво разносит. Это как-то несправедливо, наверное. Может, есть у кого-нибудь вакансия для такой девушки?