На следующей неделе грядет одно из главных балетных событий года Франции в России. На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко при поддержке Французского культурного центра пройдут трехдневные гастроли балетной труппы Лионской оперы со знаменитой "Жизелью" Матса Эка — спектаклем, который в начале 1980-х разом перенес балетный театр с окраин культурного пейзажа в самую его сердцевину.
Российские балетоманы узнали эту "Жизель" в конце 1980-х, ее видеоверсия кочевала по квартирам, производя сокрушительный эффект: балет шокировал, повергал в восторг и порождал сонмы экоманов. А между тем, поместив классическое произведение в современный контекст и переделав романтических персонажей в невротиков конца ХХ века, Матс Эк совершил вполне обычную для драматического театра операцию.
И вполне логичную для него самого, сына родоначальницы современного шведского балета Биргит Кульберг и выдающегося актера, любимца публики Андерса Эка. Пометавшись в юности между танцем и драмой, поучившись на режиссера, поработав с другом семьи Ингмаром Бергманом, а заодно и в кукольном театре, Матс все-таки занялся балетом. В 24 года — недопустимо поздно. Уже в 26 сделался хореографом, поставил несколько нашумевших балетов, а после своей "Жизели" был провозглашен первым балетным постмодернистом.
Полностью сохранив и музыку Адольфа Адана, и сюжет Теофиля Готье, Матс Эк превратил романтический шедевр в психологический триллер с фрейдистским оттенком. Со скандинавской невозмутимостью он преобразил нежную пейзанку в деревенскую блаженненькую (полтора десятилетия спустя в фильме "Рассекая волны" Ларс фон Триер скопирует эковскую героиню вплоть до ее нелепого берета). Эта неприкаянная, не желающая взрослеть Жизель беспомощно металась среди "нормальных" людей, разведенных постановщиком на два лагеря с категоричностью какого-нибудь марксиста: город и деревня, интеллигенция и народ, инстинкты и интеллект. Обманутую городским плейбоем дурочку Матс Эк отправил в сумасшедший дом, подверг лоботомии, вместо кладбищенских бдений виллис устроил натуральный "полет над гнездом кукушки" во главе со старшей медсестрой Миртой. А шанс возродиться после духовной смерти подарил Альберту, потрясенному посещением дурдома: раздевшись догола, избавившись от всего, что казалось ему смыслом жизни, в финале он свернется в позе зародыша у задника, на котором художница Мари-Луиза Экман изобразила примитивистский пейзаж, отдающий легким безумием.
«Жизель»
Фото: Jean-Pierre Maurin
Но если бы Эк ограничился лишь переосмыслением классического сюжета, новая "Жизель", пусть и безошибочно выстроенная с точки зрения режиссуры, не сделалась бы балетом культовым. Ревизионист наследия оказался его знатоком: ансамбли, вариации и даже отдельные па спектакля Эка поразительно тонко перекликались с первоисточником — эффект шведской "Жизели" многократно усиливался, если зритель знал классическую версию. К тому же выросший в драматическом театре хореограф оказался наделен редчайшей способностью сочинять движения не менее выразительные и точные, чем слово, и соединять их в чувственную и очень конкретную сценическую речь. Смачная лексика эковской "Жизели" последовательно оппонировала классической, хотя и не пренебрегала ее основами: грациозно-изящному, стремящемуся ввысь романтическому балету противостоял современный, лишенный воздуха, расплющенный по земле, распятый широкими вторыми позициями.
Едва увидев свет, шведская "Жизель" сама сделалась классикой: ее ставили по всей Европе — в миланском La Scala, в Баварском национальном оперном театре. В Парижской опере версию Эка давали в паре с классической "Жизелью" — два вечера подряд, причем главные партии поручали одной и той же этуали. Под самый занавес ХХ века знаменитый спектакль увидела и Россия: в Большом театре его представлял шведский Кульберг-балет.
Но классика на то и классика, чтобы не выходить из моды. Балетная труппа Лионской оперы — один из самых радикальных коллективов Франции, не признающий классический балет, зато перетанцевавший всех главных современных авторов,— дозрела до "Жизели" Эка только в прошлом сезоне. В Лионе спектакль ставила Анна Лагуна — жена Матса Эка, его первая и непревзойденная Жизель. И хотя после ее ухода со сцены ни одна балерина мира не достигала в этой роли таких трагических высот, это еще не повод, чтобы не воспользоваться шансом увидеть вживую один из главных шедевров последней трети ХХ века.
Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, 18, 19, 20 апреля, 19.00