Александр Федута, бывший спичрайтер президента Белоруссии: Лукашенко никогда не собирался служить Москве
Как бы ни звали главу объединенной российско-белорусской страны — Виктор Степанович или Борис Николаевич, фамилия его будет Лукашенко. Это мнение Александра Федуты, который сначала работал в избирательном штабе Александра Лукашенко, а потом полгода писал для него речи. То есть близко знаком с героем.
На самом деле все было ясно сразу, с самого начала.
Не было и ни для кого не могло быть секретом, что Александр Григорьевич Лукашенко не годится на роль надежного партнера России. Но именно ее подобрали ему российские правители. Хотя сам белорусский президент, только был избран, тут же принялся демонстрировать, сколь мало он на эту роль годится.
Вот пара примеров.
Август 1994 года. Александр Лукашенко объявляет, что не собирается отдавать то, что Белоруссия должна России. Не он долги делал, не он и расплачиваться будет. В ответ в России никто даже не поморщился.
Сентябрь 1994 года. Соперник Лукашенко на выборах Вячеслав Кебич баллотируется на должность председателя Межгосударственного экономического комитета, наднационального и ничего не решающего органа СНГ. Кандидатуру Кебича белорусский президент утверждать отказывается. Это легко сходит ему с рук.
Лукавые российские управленцы высшего звена наивно полагали, будто эта самодеятельность со временем прекратится. И даже не сама прекратится, а будет прекращена обычным способом — посредством тонко рассчитанных козней.
Полагали, как вскоре стало ясно, совершенно зря. Александр Лукашенко отнесся к козням ровно так, как они в действительности того заслуживают, то есть использовал их в собственных целях.
У нас есть лидер, Александр Лукашенко
Белорусский президент сразу понял, как он нужен России. Белорусам, в сущности, все равно: чисто географические причины не позволят России обойтись без их земель. Поэтому если достаточно убедительно сыграть в добрососедские отношения, можно избежать осложнений типа тех, что нажила себе Украина излишней строгостью. России так нужен коридор, чтобы положить в нем трубу до Европы.
А делать при этом белорусам можно все что угодно, и даже приятно поступить как-нибудь решительно, по-своему.
Примеры.
Россия считает, что уверено идет по пути рыночных реформ, по крайней мере российские власти заявляют об этом на каждом углу. Тем временем белорусский президент, оглядевшись, удавливает даже тот хилый зародыш, который позволил себе зачать ватный Кебич. Белорусское предпринимательство уничтожено как класс.
Россия трудно налаживает отношения с Западом, демонстрирует покорность и податливость, практически не бряцает ядерным щитом, решает любые возникающие проблемы старательно, хотя и небыстро. Лукашенко, улучив момент, объявляет, что расположенные на его, белорусской территории ракеты с ядерными боеголовками должны на ней и остаться. Потом, правда, позволяет себя уговорить.
Трудно достоверно судить, но кажется, действия Лукашенко привели российские власти в полное недоумение. Белорусский президент не желал соблюдать даже видимости этикета.
И этим эпатажем совершенно отвлек союзников от другой своей деятельности, которую вел куда как менее шумно, зато непосредственно на российской территории. В провинции, подальше от столиц.
Сперва просто смешно. Корреспондент Financial Times полсуток сидит в белорусской президентской администрации, напрасно надеясь взять интервью у Лукашенко, — корреспондент Красноярского телевидения общается с ним часами. Какой-нибудь Валерий Неверов, глава порядком позабытого в России "Гермеса", из трех испрошенных аудиенций получает три, и все в течение короткого промежутка времени в четыре месяца. Руководителей российских регионов в Белоруссии встречают как глав суверенных государств. В местном Совете безопасности работают двое российских граждан, все об этом знают — и никакого шума.
Лукашенко бессовестно эксплуатировал ностальгию по СССР. Привлеченные этим, в Белоруссию, причем по высочайшему приглашению, потянулись закатившиеся звезды советской эстрады. Им много платили — за концерты в сельских клубах.
Потом даже и не смешно. Следом за звездами появились и действующие российские политики левого толка: Рыжков, Бабурин, Зюганов, Жириновский (сравнивавший Лукашенко с конюхом). Со всеми Лукашенко говорил об одном и том же: "Нельзя было разрушать Союз! Те, кто это сделал в Вискулях, будут прокляты".
На Лукашенко сделали ставку конкретные политические силы в России. Как заявил позже Альберт Макашов: "У нас есть лидер — Александр Лукашенко". Он был нужен всем — и Зюганову, и Лебедю, и Бабурину, и даже Черномырдину.
А Ельцину пока было не до него.
Кругом Лукашенко
Борис Ельцин сначала готовился к переизбранию. Внешне особые отношения России и Белоруссии сохранялись, как того и требует межгосударственный этикет, а там хоть трава не расти.
А Лукашенко тем временем снова, в обход всяческого этикета, тихой сапой пробрался на российскую территорию — правда, не сам, а в лице своего главного идеолога Владимира Заметалина, бывшего армейского политработника. Заметалин встретился в России с возможным тогда преемником Виктора Чернмырдина, лидером КРО Юрием Скоковым. И тогда же бывший политрук вел переговоры и с Александром Лебедем.
Одновременно в российском правительстве действовала белорусская лоббистская группа, пользовавшаяся покровительством таких известных политических деятелей, как Олег Сосковец и Александр Коржаков.
Потом Ельцин был избран президентом, уволил белорусских лоббистов и надолго заболел. Россия поддержала Лукашенко в ноябрьском (1996 года) кризисе, простив ему таким образом все прежние грехи. Он словно загипнотизировал Кремль, убедил, что все остальные будут служить Москве не так верно, как он.
Хотя в действительности Лукашенко никогда не собирался служить Москве. Наоборот, он намеревался и намеревается заставить Москву служить себе. А к весьма вероятному референдуму Лукашенко тщательно подготовился. Во-первых, он, кажется, постепенно убедил всех главных лиц в российской политике — и самого Ельцина, и Зюганова, и Лебедя, и Жириновского — в своей лояльности; а во-вторых, теплый прием российских региональных гостей и наезды в российские провинции создали ему там совершенно определенный и во всех случаях очень положительный имидж.
Ведь недаром к подписанию был подготовлен вариант, созданный в Минске. Возможно, российские варианты также имели место быть, возможно, даже неплохие, да ведь они имели конкретных российских авторов и оттого уже никуда не годились. Минский же автора не имел — не считать же за такового Лукашенко?
Теперь как бы ни развивались события, после отмеренного срока 15 мая победителем будет объявлен белорусский президент. Если Ельцин подпишет союзный, так сказать, договор, он будет вынужден следовать лукашенковской логике, в нем заложенной; если же не подпишет, выйдет, что Лукашенко приобрел очередную степень свободы: предлагал я вам объединиться, не захотели, вот у меня теперь карт-бланш.
Лукашенко, чем бы ни закончилась эта история, уже стал видным российским политиком. Он создал себе в России единственное в своем роде паблисити, поскольку устраивает буквально всех: левым нравится его тяга назад, к советскому, рационально настроенные правые полагают экономическую выгоду выше политической. А то, что он творит в Белоруссии, россиян вроде бы и не касается: другая страна.
Пока что другая.