"Я строю нынче сто с чем-то городов вдруг"

225 лет назад, в 1785 году, императрица Екатерина II известила подданных, что за двадцать три года царствования создала 216 городов. Все следующие двести с лишним лет многие из них влачили жалкое существование. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов разбирался в странной истории российского градообразования.

"Городу как быти без уезда?"

Когда в XIX веке историки взялись восстанавливать историю российских городов, оказалось, что они обречены на блуждание в полной темноте. Об устройстве городов и занятиях их жителей летописцы приводили настолько разноречивые сведения, что историческая наука не могла ответить даже на вопрос, насколько была развита промышленность и существовала ли она вообще в городских поселениях на Руси. Между учеными не было согласия даже в том, сколько всего в русских землях существовало городов. Редкие сохранившиеся документы приводили совершенно разные цифры. А немногочисленные списки городов сильно различались, даже если были составлены с интервалом в несколько десятилетий.

Объяснялась эта странность просто. Города появлялись там, где в них возникала надобность, и исчезали, как только она отпадала. Или когда земли, на которых они стояли, отходили в ходе войн соседям-победителям и превращались в заграничные. Так что после подсчетов и оценок по сохранившимся документам XVI века оказалось, что на протяжении этого столетия на Руси существовало не более 170 городов. Подавляющее их большинство назвать городами в наше время никто бы не решился.

Города возникали там, где у жителей близлежащих деревень появлялась потребность в месте, где можно вести торговлю и покупать изделия кузнецов и прочих ремесленников, которых в большинстве деревень никогда не бывало.

Через прорубленное Петром окно европейские градостроительные идеи устремились на территорию Российской империи (на фото — план города в царствование Елизаветы I)

Фото: РГАКФД/Росинформ

"Преобладающим типом деревенских поселений,— писал русский историк Николай Дмитриевич Чечулин,— были тогда поселки в 3-4 двора, причем поселки в два двора и даже в один попадались не реже, чем поселки в 5, 6 и более дворов... Такие маленькие деревеньки группировались около какого-нибудь села, уездом которого они прямо и назывались; но и такие села редко имели более 30-40 дворов, а села дворов в 80-100 считались единицами на тысячи поселков более мелких".

Там, где земли были урожайнее, а торги привлекали не только окрестных жителей, но и купцов из отдаленных мест, образовывались города, защищенные стенами, к которым со временем начинали пристраиваться посады ремесленников или занимавшихся поблизости землепашеством крестьян. Однако наличие кормящих город деревень считалось непременным условием его существования. И поэтому служилые люди из пограничных городов, создававшихся для защиты от вражеских набегов в отдалении от обжитых мест и деревень, жаловались в 1566 году:

Через прорубленное Петром окно (на фото — закладка Петербурга) европейские градостроительные идеи устремились на территорию Российской империи

Фото: РГАКФД/Росинформ

"И тому ся стати мочно ли, чтоб городу быть без уезда? Ано и село и деревни без поль и без угодий не живут, а городу как быти без уезда?"

Новых горожан в пограничные города иногда пытались привлечь разными привилегиями и денежными выплатами. Однако немалая их часть оставалась населенной главным образом ратными людьми. Например, расположенные поблизости от Тулы Венев, Епифань и Кашира лишь назывались городами, оставаясь, по сути, военными укреплениями. После очередного набега кочевых соседей, который не удавалось отбить, их либо восстанавливали, либо строили новые укрепления на более выгодном для обороны месте. Так что если появлялись они, как правило, по княжеской воле, то исчезали, как и города далекие от границ, по воле обстоятельств.

"А только жалование получает напрасно"

Время от времени города исчезали или хирели от того, что из них попросту уходила большая часть жителей. И особенно часто это стало происходить с наступлением Смутного времени. Тем более что русские и прежде не любили платить подати и прибегали к самым разнообразным ухищрениям. К примеру, когда облагать стали не людей, а дворы, несколько семей селились вместе, чтобы делить налоговое бремя. А в тяжелые времена появился новый способ ухода от податей — бегство в другой город. На новом месте ремесленник или иной посадский человек находил жилье, начинал жить и зарабатывать, не объявив себя властям и не записавшись в какой-либо список жителей. Так он оказывался вне поля зрения сборщиков податей.

Больше всего народа бежало из тех городов, где вновь назначенные воеводы принимались слишком решительно заниматься собственным кормлением за счет горожан. А бежали в крупные города, где легче всего затеряться.

Политика искусственного размножения городов сделала Екатеринодар (на фото) и Екатеринослав похожими не только по названию

Фото: РГАКФД/Росинформ

Налоговая вольница завершилась только в правление первого из царей династии Романовых Михаила Федоровича. В 1619 году он повелел провести полную перепись жителей государства и снизил налоги. В результате жителям городов пришлось или вернуться в родные места, или официально закрепиться на новых.

В ту же эпоху первых Романовых началось строительство новых городов по царским указам, судьба которых сложилась очень по-разному. К примеру, в 1648 году Алексей Михайлович указал окольничему Богдану Матвеевичу Хитрово и дьяку Григорию Кунакову отправиться к Волге для строительства новой укрепленной линии "в понизовых городах для обереганья от приходу ногайских людей и для строенья новых городов и засечных крепостей от реки Барыша до реки Волги".

Боярин Хитрово в это время отстраивал сожженный после набега город Карсун, от которого должен был пройти протяженный вал до высокой горы на берегу Волги, где надлежало заложить новый город. Названный Симбирском, город (а по сути крепость) строился шесть лет и в результате выглядел так же, как большинство русских городов того времени:

Политика искусственного размножения городов сделала Екатеринодар и Екатеринослав (на фото) похожими не только по названию

Фото: РГАКФД/Росинформ

"Город Симбирск,— писал краевед Павел Любимович Мартынов в 1898 году,— строился по общему типу других городов того времени и состоял из двух частей: внутренней и наружной. Первая и главная часть его имела форму правильного четыреугольника и была обнесена бревенчатою стеною, по углам и сторонам которой возвышались башни, а кругом стены был глубокий ров. Эта часть города называлась "кремль", или "рубленый город", или "крепость"... В рубленом городе находились все тогдашние присутственные места: воеводский двор, приказная изба, черная земляная изба, заведовавшая работами по постройке города и земляного вала от Симбирска до гор. Карсуна, конская изба, таможня, кружечный двор (построенный в 1652 году) и др. По самой середине города стоял Троицкий собор; севернее его были: таможня, гостиные ряды и хлебные амбары, и среди их монастырский двор, с часовнею от Успенского монастыря, бывшего под горой, в Успенской слободе; к западной стене города примыкал Спасский женский монастырь, а на месте нынешнего большого Троицкого собора был пороховой погреб. В рубленом городе жили: воевода, дворяне, боярские дети и разного звания воинские служилые люди. Это был центр военной, административной и судебной частей целого уезда. Вокруг кремля, непосредственно около него, был посад".

Чтобы населить новую укрепленную линию и ее главные крепости новыми жителями, власти прибегали и к принуждению, и к экономическому стимулированию. Тех, кто строил города и вал, пригнали по царскому приказу неволей. А ремесленников и вольных хлебопашцев, желающих осваивать новые места, приваживали деньгами, землями и льготами. В Карсуне земледельцам кроме наделов и полей предлагали немалые по тому времени деньги — 5 рублей (для сравнения: начальники ратных людей там получали 15 рублей в год).

Но ничего сверх этого в Карсуне предложить не могли. А вот в Симбирске, стоящем над Волгой, жителям пожаловали право, которое стоило куда больше. Павел Мартынов писал:

"В 7169 (1661) году июля 24 дня, говорилось в рапорте в Сенат инспектировавшего город в следующем столетии полковника Свечина, пожаловано было около города всем чинам служилым и жилецким людям под городом вниз и вверх по Волге реке рыбных ловель безоброчно по четыре версты, а впредь другим подгородным вод в откуп отдавать запрещено".

И именно это право беспошлинной ловли рыбы в богатых ею местах заложило экономическую основу существования города, которому не мешали ни случавшиеся на горе оползни, ни регулярные нападения неприятелей. Когда же много позже Волгу более или менее очистили от разбойников, удачное расположение помогло Симбирску стать немаловажным транспортным узлом. А вот Карсун, не имевший подобных преимуществ, веками входил в число малозначительных городков, пока в советское время его не понизили в статусе до уровня поселка.

Но это было отнюдь не самой страшной участью, ожидавшей малые уездные городки. Петр I во время строительства новой столицы или освоения завоеванных земель не церемонился с подданными и, случалось, приказывал всему населению городка, показавшегося ему ненужным и неважным, отправиться вместе с чадами, домочадцами, скарбом и скотом на новое место. А когда и эта эпоха закончилась, жизнь в уездных городках продолжала оставаться тихой, скучной и небогатой.

Когда Екатерина II взялась за составление положения о городах, от каждого из них в 1768 году для работы в специально учрежденной комиссии избрали депутатов, которых обязали составить описание своего города по присланному образцу. В своих ответах депутат от уездного Козмодемьянска купец Ефим Пчелин писал, что, несмотря на расположение на Волге, торги в городе бедные и торгуют в основном местные же люди:

"В городе Козмодемьянске ярманок не бывает, только еженедельные уездных людей с хлебом и прочими съестными припасы приезды бывают; а в уезде бывает одна небольшая ярманка в селе Покровском расстоянии от города в 8 верстах".

Лишь немногие купцы, сообщал Пчелин, грузят на суда лес и везут его в Астрахань и другие города в низовьях Волги. А причиной тому крайняя бедность козмодемьянских купцов, которые платят все налоги и подати, тогда как торговлю в городе ведут и мещане, и даже окрестные крестьяне. Самой красноречивой деталью оказалось описание медицинской помощи:

"В Козмодемьянске лекаря не имеется, а имеется лекарь, определенный от медицинской канцелярии во всю свияжскую провинцию, для пользования обывателей, который в городе Свияжске и жительство имеет, а в Козмодемьянск для лечения обывателей никогда не приезживал, а только ежегодно от козмодемьянского купечества жалование получает напрасно".

Однако, несмотря на все проблемы, расположение Козмодемьянска на главной транспортной артерии страны и близость к лесам позволили ему со временем стать вторым после Архангельска русским центром торговли лесом. Так что удачное расположение и наличие возможностей для экономического развития продолжали играть важнейшую роль в том, чтобы город жил долго и, по возможности, счастливо.

"В этом соборе никогда не будет службы"

Екатерина II, казалось, понимала важность правильного местонахождения городов ничуть не хуже своих подданных. А также осознавала потребность в правильном управлении ими. В наказе комиссии о составлении проекта нового уложения, написанном императрицей в 1767 году, говорилось:

"Есть города разного существа, более или менее важные по своему положению. В иных городах более обращений торга сухим или водяным путем. В других лишь единственно товары привезенные складывают для отпуска. Есть и такие, кои единственно служат к продаже продуктов приезжающих земледельцев того или другого уезда. Иной цветет фабриками. Другой близ моря лежа соединяет все сии и другие выгоды. Третий пользуется ярманками. Иные суть столицы и проч... Малые города суть весьма нужны по уездам, дабы земледелец мог сбыть плоды земли и рук его и себя снабдить тем, в чем ему случится нужда. Города Архангельский, Санкт-Петербург, Астрахань, Рига, Ревель и тому подобные суть города и порты морские; Оренбург, Кяхта и многие другие города имеют обращения другого рода; из чего усмотреть можно, сколь великое свойство имеет положение мест со гражданскими учреждениями, и что, не знав обстоятельств, каждому городу удобное положение сделать нет возможности".

При этом, как утверждали некоторые биографы императрицы, она свято верила в то, что чем больше будет городов и ремесленников, тем богаче будет страна. Впрочем, другие писали о том, что массовой организацией новых городских поселений Екатерина II занялась исключительно из-за неуемного тщеславия, полагая, что большое количество городов будет свидетельствовать о чрезвычайной успешности ее правления. К примеру, профессор русской истории Дерптского университета Александр Густавович Брикнер писал:

"Екатерина любила говорить об успехах своего царствования. Она нуждалась в одобрении и похвале. Недаром ее упрекали в чрезмерном славолюбии. Довольно часто она не без самообольщения говорила о важных результатах своей деятельности в области администрации и законодательства. Составляя правила для управления губерний, она хвалилась, что этот труд удался ей особенно хорошо".

Особенно же императрица гордилась строительством новых городов, о чем писала своему постоянному корреспонденту барону Гримму. Александр Брикнер писал:

""Я строю нынче сто с чем-то городов вдруг",— сказано в одном из писем Екатерины к Гримму в 1781 году. Она любила сообщать подробности о своих занятиях. Летом 1781 года она переписала для Гримма составленный Безбородкою список успехам ее царствования. Оказалось, что в продолжение девятнадцатилетнего царствования Екатерины было учреждено 29 новых губерний, построено 144 города, заключено 30 договоров, одержано 78 побед, издано 211 указов и пр... Как видно, Екатерина и ее советники не сознавали меры затруднений при развитии среднего, городского сословия; оптимизм императрицы при таких случаях доходил до крайних размеров. Оказалось невозможным создавать множество городов посредством одних указов и административных распоряжений. Нельзя отрицать, что кое-что было сделано в этом отношении, что правительство, не оставаясь праздным, действительно трудилось над развитием народа, старалось споспешествовать успехам торговли и промышленности, мечтало о преобразованиях, занималось разного рода опытами, но результаты всей этой кипучей деятельности далеко не соответствовали надеждам и намерениям Екатерины и Потемкина. Последний, желая превратить южную Россию в богатый край, покрытый садами, изобилующий городами, селами, отличающийся производительностью, густым населением и пр., не мог достигнуть этой цели".

Особенно примечателен рассказ о строительстве города Екатеринослава:

Одесса, основанная рескриптом Екатерины от 27 мая 1794 года, оказалась одним из немногих успешных градостроительных проектов императрицы

Фото: РГАКФД/Росинформ

"Уже в 1784 году,— повествовал биограф,— императрица приказала Потемкину избрать место для постройки города по правой стороне Днепра, и тогда же было велено учредить университет в Екатеринославе. В начале 1785 года явилось множество рабочих в том месте, где предполагалось строить город. Потемкин вызвал из Петербурга кирпичников и поручил им приготовить большие запасы жженого кирпича. В селе Половице начались работы. В донесениях Потемкина от 4-го и 8-го октября 1786 года указывается на значение Екатеринослава и на богатство всего края, говорится о необходимости устроить там университет... Далее сказано, что следует выстроить храм в подражание храма св. Петра в Риме, "в знак, что страна сия из степей бесплодных преображена попечениями вашими... в благоприятное пристанище людям, из всех стран текущим"; затем Потемкин предлагал построить "судилище наподобие древних базилик", лавки полукружием наподобие пропилеи или преддверия Афинского, с биржей и театром на средине; кроме того, Потемкин предполагал учредить "музыкальную академию или консерваторию", двенадцать фабрик — шерстяную, шелковую, суконную и т. д. Ко всему этому он прибавил, что для всех предполагаемых зданий уже заготовлено довольно строительных материалов. Что касается университета, то немедленно были приняты меры для его устройства. Предполагали строить обсерваторию, жилище для профессоров и студентов. Уже в 1785 году назначено было жалованье университетским наставникам. Для правления университетскими суммами учреждена канцелярия, чиновники которой получали 1284 р. в год. Приглашены были некоторые преподаватели. Знаменитый музыкант Сарти был определен директором музыкальной консерватории. Ему было назначено 3500 р. жалованья и еще разные доходы... На устройство университета была назначена сумма 300 000 рублей. Учреждены были строительные комиссии. Город должен был иметь пространство в 300 квадратных верст... Улицы должны были иметь ширину 30 саженей. На заведение чулочной фабрики предназначено было 340 000 р.; из этой суммы истрачено было 240 000 р. на постройку 200 изб для мастеровых".

Однако вместо триумфа вышел конфуз. Сопровождавший императрицу в поездке по России австрийский император Иосиф II и французский посол барон Сегюр высмеивали все увиденное:

"Когда Екатерина, сопровождаемая императором Иосифом II, 8 мая 1787 года, приехала к тому месту, где строился Екатеринослав,— писал профессор Брикнер,— последней уже "имел вид приятного обиталища", как выражается один из современников. В походной церкви, устроенной в шатре, раскинутом на берегу Днепра, отслужили молебен, а затем происходила закладка собора, причем Потемкин приказал архитектору "пустить на аршинчик длиннее, чем собор Св. Петра в Риме". Рассказывают, будто Иосиф II с саркастическою улыбкою сказал при этом своим приближенным, что в один день совершил вместе с императрицею великое дело: "она положила первый камень нового города, он же — второй и последний". Надежды относительно Екатеринослава не сбылись. Фундамент собора был построен и обошелся казне 71 102 рубля. Затем постройка была приостановлена. Предсказание Сегюра, что в этом соборе никогда не будет службы, сбылось. Денежных средств недоставало... Были приняты кое-какие меры для отстройки города, но еще в 1795 году, кроме нескольких казенных зданий и весьма немногих частных домов, существовали только дом и сад Потемкина. Фабрики, устроенные им, вскоре прекратили свои действия. Екатеринослав не сделался вторым Римом или вторыми Афинами; Херсон, который Екатерина называла Колоссом, не стал замечательным военным портом. Все это оказалось праздными мечтами... Сбылось и предсказание Иосифа, что торговля Херсона никогда не достигнет цветущего состояния".

Впрочем, все это ничуть не смущало императрицу, и, как она писала во вступлении к Жалованной грамоте городам в 1785 году, за 23 года царствования ей удалось создать 216 городов.

"Рапортовал об открытии города"

Получалось, что за четыре года (с 1781-го по 1785-й) в стране появилось 72 новых города. Как констатировал Брикнер, достигалось это переименованием сел, причем и здесь не обходилось без конфузов:

"В 1787 году Державину в качестве губернатора в Петрозаводске было поручено генерал-губернатором Тутолминым ехать в Кемь и открыть там уездный город. По уверению Тутолмина, здесь были уже и присутственные места, и канцелярские служители, но Державин не нашел ни тех, ни других. Чтобы хоть чем-нибудь ознаменовать "открытие города", он решился по крайней мере отслужить обедню и молебен с водосвятием; но на беду священника не оказалось дома: насилу его отыскали на каком-то острове, куда он поехал на сенокос. Обошли все селение и окропили его святою водою. Тем обряд и кончился. Державин рапортовал об открытии города Кеми".

Большинство детей матери 200 с лишним городов русских так и не сумели вырасти и повзрослеть (на фото — город Чигирин в Черкасской области)

Фото: РГАКФД/Росинформ

А там, где чиновники и присутственные места все-таки находились, появлялся новый тип провинциального города. Житель Саратова В. Мешков вспоминал:

"В Марте 1780 г. мы приехали в Саратов... Жить в Саратове в это время было очень выгодно. Всем произведениям, к жизненным припасам принадлежащим, так же как и относящимся к домоводству, цены были против теперешнего невероятно дешевые. Мука ржаная и пшеничная продавалась не свыше 20 коп. за пуд, а первая иногда и дешевле. Говядина лучшая черкасской скотины и рыба красная, т. е. осетрина, белужина, севрюга и стерлядь без веса обходились меньше копейки фунт, а прочая рыба почти ничего не стоила. Икра всякая, лучшая, стоила от 4 до 5 коп. фунт, баран 25 коп.; живность еще дешевле; индейку можно было купить за 10 коп., гуся, утку и проч. еще дешевле... По основании в Саратове жительства нашего, вскоре после переезда, сделалось известным, что город этот предположено сделать губернским и открыть губернию... В том же 1780 году начаты были постройкою два корпуса для помещения присутственных мест и дом генерал-губернаторский или дворец, как тогда называли, для государева наместника... Саратов из скромного города, так сказать, переродился... С прибытием лиц, губернское управление составивших, и со вступлением в дворянские должности чиновников, большею частию значительных фамилий и богатых, а следовательно, многочисленную прислугу имевших, а потом с прибытием значительного количества дворян цены всему начали мало-помалу изменяться, так как потребность во всем умножилась. Впрочем, изменение цен не было значительно... Самое значительное возвышение в ценах было на экипажи: дешевле 500 р. было их уже не видно".

Не только губернские, но и новообразованные уездные города стали моногородами чиновников и для чиновников. Маленькому Бузулуку не повезло, наверное, больше других:

Большинство детей матери 200 с лишним городов русских (на фото) так и не сумели вырасти и повзрослеть

Фото: РГАКФД/Росинформ

"Вскоре по назначении Бузулука городом,— говорилось в описании городских поселений России 1860 года,— он весь выгорел по весьма странному случаю. В Бузулук приехал начальник Оренбургского края барон Игельстром; его встречали весьма церемониально, с пушечной пальбою. Один из бомбардиров, поспешая за толпою, бежавшею смотреть поезд губернатора, бросил фитиль, который попал на пороховой амбар. Разумеется, амбар взорвало, а пожар истребил весь город, причем погибло и несколько человек. Город от этого разрушения оправился не очень скоро".

Промышленность города, как вспоминали современники, не восстанавливалась, ремесла угасли и не было даже приличной пекарни, так что за белым хлебом приходилось посылать за сто верст в Самару. А единственным источником обращавшихся в городе денег стали выплаты жалованья чиновникам и полицейским. Собственно, как и теперь обстоит дело во многих городах в глубинке. В XIX веке появились моногорода иного рода — при рудниках, заводах и фабриках. И как только начинались малейшие затруднения со сбытом или оборотными средствами, правительство было вынуждено или усмирять недовольных жителей этих городков, или оказывать им материальную помощь.

Ту же практику строительства городов — там, где партия прикажет,— продолжали и в СССР. Так что нет ничего удивительного в том, что в городах, появившихся неестественно, не там, где они нужны людям и имеют шансы развиваться, жизнь идет примерно так же, как при Екатерине.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...