исследует Дмитрий Бутрин, заведующий отделом экономической политики
Какими бы информированными мы ни выглядели, часто недостающая информация о том, что на самом деле происходит, появляется у нас по итогам публикации новости, а не до. Так, например, только сообщение МИД России от 19 марта, посвященное ожидающимся российско-грузинским переговорам по торговым вопросам, дает основания предполагать, что стоит за относительно спокойной реакцией России на частичное снятие торговых эмбарго против Грузии в процессе создания Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии (см. "Ъ" от 19 марта). Разумеется, утверждать, что через несколько часов после того, как "Ъ" констатировал возможность открытия рынка для запрещенных Роспотребнадзором в 2006 году в России грузинских товаров, МИД России прокомментировал нашу статью, мы не можем. Но если это и совпадение, то вряд ли случайное. МИД России пояснил, что еще 16 марта обратился к Грузии с предложением начать переговоры о разработке "правил определения страны происхождения товаров" во взаимной торговле. Мало того, российская сторона выразила готовность "на временной основе продолжить предоставление грузинским товарам прежнего преференциального режима" во взаимной торговле между странами.
О том, что происходит, лучше всего говорит способ передачи ноты МИД России: Россия и Грузия с начала войны за Южную Осетию обмениваются такими документами через посольство нейтральной Швейцарии. Содержание предложения тоже необычно. Выход Грузии из СНГ, юридически полностью завершившийся в начале 2010 года, в самой Грузии воспринимается и как прекращение действия всех договоров внутри СНГ. Россия же нотой напоминает Грузии, что соглашение о свободной торговле между странами от 1994 года продолжает действовать. Достаточно лишь переписать одно соглашение, сейчас действующее только для СНГ. Происходящее — нечто вроде намека от России: "Вам, конечно, это неважно, но вот как можно решить проблему, которая нам тоже не важна..." МИД Грузии сразу же сообщил, что предложения не получал и не понимает, о чем речь,— по крайней мере, можно определить, кто и в чем заинтересован.
Повторяется ситуация начала 2010 года, когда по инициативе России был вновь открыт пограничный пост Верхний Ларс--Казбеги на российско-грузинской границе, закрытый в 2006 году. Тогда комментарии сводились к тому, что Россия действует в интересах Армении, которая после российско-грузинской войны потеряла возможность автотранзита с Россией. Новые предложения к Грузии показывают, что дело не столько в Армении. Например, никуда не делась проблема присоединения России к ВТО, которое Грузия по-прежнему может заблокировать. "Грузинский фактор" имеет значение и во взаимоотношениях с партнерами России по Таможенному союзу, а также Азербайджаном, ЕС, да и с США — неудивительно, что "потепление" продемонстрировано накануне визита в Россию госсекретаря США Хиллари Клинтон. Все это делает несостоятельными надежды на то, что Россия и Грузия действительно заинтересованы в постоянном мире. Впрочем, если легализация "Боржоми" и "Киндзмараули" будет побочным эффектом геополитических игр, то их это не испортит.