Выставка "Венгерская органическая архитектура. Творчество школы Имре Маковеца и Дердя Чете" открылась в Московском архитектурном институте. Работы основателей школы известны интересующимся современной архитектурой давно, но сколь много у них верных и преданных последователей, готовых отвернуться от современной постиндустриальной архитектуры, стало ясно только после этой большой экспозиции.
Жизнь религиозного сообщества на взгляд непосвященного выглядит завораживающе таинственно и тревожаще странно — смысл обрядов непонятен, символика загадочна, последовательность приверженцев кажется ограниченностью. Даже в том случае, если сообщество это открыто миру, смутные подозрения в отношении тех, кто уверен в обладании истиной и ради нее отклоняется от общепринятого пути, остаются. Адепты современной венгерской органической архитектуры живут, судя по выставке, по законам религиозной общины, не тая собственных принципов, но и никому их не навязывая.
Принципы эти были сформулированы еще в начале века, и известно, что немало людей и по сей день следует антропософской доктрине Штайнера и не оставляет надежды обрести гармонию с природой. Но в мире, пожалуй, нет другой архитектурной школы, работающей так, будто архитектуры двадцатого века просто не существует. "Мы верим в то, что должны естественным образом общаться с природой, с тысячелетними законами предков, с животными, растениями и со своей собственной человеческой природой", — утверждает Имре Маковец и старается жить вместе со своими учениками согласно этим убеждениям, не страшась упреков в наивности и не заботясь о признании. Со стороны его архитектура кажется странной и скорее забавной, чем провидческой.
Имя Имре Маковеца достаточно известно — оно не раз появлялось в специальных журналах и сборниках среди имен ведущих европейских архитекторов, хотя работы шестидесятилетнего венгерского мастера, полностью игнорирующие модернистскую традицию и достижения современной строительной индустрии на общем фоне выглядят вполне экзотично. Они казались образцом своеобразного регионального стиля, еще одним вариантом неопримитивизма или по-своему прочитанного постмодернизма в духе раннего Вентури, их можно было принять и за виртуозную спекуляцию на экологической моде. Постройки Маковеца подкупали явным остроумием и подчеркнутым артистизмом — плавные деревянные конструкции, несущие опоры, имитирующие деревья, композиции из неоструганных досок, известковые стены, мебель из старого железа выглядят изысканно и комфортно. В них чувствуется отточенное и выверенное мастерство, стиль. Но то, что принимали за эксцентрику, оказалось религией. А религиозность, даже нетрадиционная, в современной архитектуре непростительна. Имре Маковец, оказалось, меньше всего озабочен проблемой архитектурного стиля в общепринятом понимании, там, где посторонние видят сумму приемов, он зрит тайну, судьбу, драму, божественный след. Он верит в антропософию и магию языческих обрядов, его одинаково вдохновляют птичьи гнезда и утопии великого Фрэнка Ллойда Райта, пытавшегося в начале века строить в Америке по законам органической архитектуры, повторяя в бетоне природные формы и стремясь слить свои здания с ландшафтом. Он предан не только плавным линиям и асимметрии венского "Сецессиона", но и его духу — забытой мистике и сумрачному символизму. И это не мешает Маковецу и его соратникам брать уроки непосредственности у народных ремесленников.
На усредненный европейский взгляд, венгерская органическая архитектура слишком чувственна и излишне сентиментальна, достаточно вычурна и чудовищно провинциальна. Но в сравнении с холодной мощью сложной геометрии нынешней неомодернистской архитектуры, кажущейся порой космической пришелицей, все это может показаться своеобычной особенностью, а не пороком. Но то, что в работах основателей школы вызывает симпатию, в постройках учеников часто раздражает или озадачивает. Фольклорные мотивы превращаются в кич, слишком последовательно воспроизведенные природные формы вызывают незапланированный комический эффект, верность "Сецессиону" оборачивается запоздалым копированием, драма исчезает, тайна и божественный след не просматриваются. Органическая архитектура, чей культ — природа, выглядит как хитроумная театральная декорация, очередной диснейленд.
Если бы не декларации Имре Маковеца, не его мессианство и уверенность в особом пути, к венгерской органической архитектуре предъявляли бы меньше претензий. Использованные в ней природные материалы — дерево, необожженный кирпич, черепица — красивы и соответствуют экологическим требованиям, эффектны и излюбленные венграми деревянные опоры, превращающие рестораны, офисы и виллы в маленькие готические храмы. Вчувствование в ландшафт действительно творит чудеса — кажется, что линии постройки не только гармонируют с окружающими холмами, но и повторяют очертания облаков над ними. Асимметрия, избегание прямых углов, плавность и прихотливость линий — вообще все воспоминания о модерне в постройках молодых венгерских архитекторов пленительны и притягательны, когда не слишком назойливы. А в камерных работах — одноэтажных виллах, частных домах, маленьких гостиницах и ресторанах — венгерская органическая архитектура одерживает заметные победы. Скорее, правда, коммерческие, чем духовные. Менее привлекательна она в большем масштабе — культовые здания обычно остаются вариациями на хрестоматийную капеллу в Роншане Корбюзье, несмотря на обилие дерева и вычурность силуэта.
Выставку в МАРХИ охотно посещают студенты, быстро раскупающие каталог, напечатанный венграми к прошлой Венецианской биеннале. Экспозиция состоит из больших цветных фотографий в тяжелых деревянных рамах, запечатлевших не только постройки, но и странные ритуалы, которые совершают студенты школы Маковеца и Чете в своих экспедициях. И постройки, и ритуалы манят своей необычностью. Всякий, кто сознательно отвернулся от пути, которым следует большинство, уверенное, что именно этот путь проложен историей, всякий утверждающий, что предпочитает истину успеху, вызывают сочувствие и любопытство. Идеалисты не убеждают прагматиков, но вечно оппонируют им. И за эту готовность к спору, за упрямую верность собственным идеалам венгерской органической архитектуре легко прощают и вторичность образов, и сомнительность идей, и заведомую ограниченность фантазии. Современная западная архитектура вовсе не отворачивается от природных форм, только не любит воспроизводить их слишком буквально.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА
Выставка открыта до 29 мая по адресу: ул. Рождественка, 11.